рукой.
— Крапивин, не стреляй! Это я, Красовский.
— Слышу, товарищ сержант!
— Рогов там у тебя?
— Здесь я!
— Ты с моей стороны мин не набросал?
— Не! Они дальше, ближе к въезду.
— Ну и здорово. Я тогда в темпе к мотоциклу пробегусь, сниму у немца пулемет.
Бегом-бегом-бегом вперед, трава так и летит мне навстречу. Вот и опрокинутый мотоцикл. Налегаю на него и с трудом ставлю на колеса. Из коляски вытаскиваю коробку и два кругляша с пулеметными лентами. Сам МГ лежит чуть в стороне, откатился при падении. Быстро обшариваю дохлых фрицев и разживаюсь тремя гранатами. Это здорово, потому что все свои я отдал Рогову.
— Крапивин! Открываешь огонь после того, как немцы полезут наружу. До этого сиди, как мышь под веником. Понял?
— Понял, товарищ сержант!
Все, теперь ждать. Пока что, с точки зрения немцев, все произошедшее объясняется достаточно легко. Мотопатруль догнал тех самых диверсантов, которые установили на дороге мины. После перестрелки, которая окончилась для патруля трагически, диверсанты смотались в лес. В подтверждение этого бросаю на траву недалеко от мотоцикла вещмешок, из которого вываливаются несколько неснаряженных мин. Пусть фрицы думают, что мотоциклисты своим появлением спугнули диверсантов, и те, не успев установить мины, смотали удочки. Весь вопрос в том, купится ли на эту ловушку командир танкистов?
А между тем, в районе нашего первого заграждения бабахает еще один взрыв. Представляю себе, как исходят сейчас на вишни обозленные танководы. Им вперед спешить надо, а тут взрыв за взрывом.
Проходит еще минут двадцать. Взрывов больше не слышно. Но ведь и мотоциклисты к колонне не вернулись. Хотя черт его знает, какой приказ им был отдан. Вполне возможно, что их возвращения не предусматривалось вовсе. Да и кто сказал, что это мотоцикл именно из состава танковой колонны? Они и сами по себе тут раскатывать могли.
Еще десять минут. А в стороне продолжает бабахать. Немцы ломят нашу оборону. Артиллерии с нашей стороны не слышно почти совсем. А ружейно-пулеметный огонь на таком расстоянии до нас и не донесется.
Зато доносится кое-что другое. А именно, лязг танковых гусениц и приглушенный рев моторов — колонна прорвалась через наш заслон.
Ну, вот теперь и пободаемся…
Еще несколько минут ожидания — и из-за поворота показываются головные машины. Первым едет какой-то несуразный танк с шестигранной конической башней. Господи, это-то что за хрень? Не было у немцев таких танков. Хотя кто мне сказал, что они обязаны использовать в бою только свои машины? Всю Европу захапали, там подобного добра хватало. А вот следом за уродцем идут уже вполне понятные и привычные панцеры. Т-3 и какие-то другие машины, отсюда мне их просто не видно. Но на первый же взгляд, в колонне не менее полутора десятков единиц бронетехники. Есть и бронетранспортеры, но их немного. А вот мотоциклистов нет. Нет и грузовиков с пехотой. Стало быть, нам предстоит воевать исключительно с броней. Ну, и в бронетранспортерах могут сидеть фрицы. Этих надо вышибать в первую очередь. Откос здесь крутой, танку не влезть. А вот пехотинец забежит сюда в несколько прыжков. Если ему дадут это сделать…
Но нет пока пехотинцев.
Танк-уродец подходит почти к самому входу в дефиле и останавливается. Открываются люки и наружу вылезают двое танкистов. Отходят назад, к основной колонне, которая неподвижно стоит метрах в ста от передового танка.
Вот оно, значит, как… тральщика вперед запускаете? Так сказать, менее ценного члена экипажа. А на тех минах, интересно, кто первым гробанулся? Подобный раритет? Сомнительно… у немцев, пусть они и рачительные хозяева, всё же не должно быть большого количества таких морально устаревших агрегатов. А кстати, чей это танк? Не немецкий, это уж точно. И не чешский, там вроде бы не такие были. Польский? Хм… Скорее уж, французский, вот у них такие машины точно встречались, нам даже и кинохронику показывали, кто-то тогда в госпитале на эту тему шутил…
Впрочем, когда сидишь в окопе с одной трехлинейкой, а на тебя прет такой вот уродец, то его моральная устарелость как-то не слишком волнует. Мало кого может утешить мысль, что пуля, которая в тебя попадет, выпущена из пулемета, сделанного еще до твоего рождения. А танк, в котором он установлен, вышел из ворот завода лет двадцать назад. Один фиг — из винтовки его не пробить.
Завывая мотором и лязгая гусеницами, чудо европейского танкостроения проперлось вперед около ста метров. Каким-то непостижимым образом он преодолел первую линию мин. Уж и не знаю, что его спасло: то ли то, что он ехал не по колеям, время от времени поворачивая и меняя направление движения, то ли водитель в нем был необыкновенно удачлив, — но на первых минах он не подорвался. Зато вторую «минную грядку» раритет миновать не смог. Мина рванула у него под гусеницей. Надо думать, что, проектируя свои мины, немцы рассчитывали их на что-то более современное, массивное, а не такие вот чудеса танкостроения. Во всяком случае, уродца взрыв опрокинул на бок. Возможно, ещё и потому, что решив не жадничать, я укладывал мины попарно. И в самом деле — куда их мне девать? Установить все мины мы попросту не успеем. Да и не сможем — такими-то силами. Использовать их иначе — а, как? Так чего жадничать-то?
К моему удивлению, это никакой реакции со стороны прочих немцев не вызвало. Никто не открыл по лесу и его окрестностям пулеметного и орудийного огня. Поразмыслив, я сообразил, что не встретив никакой засады на предыдущем минном поле, противник и здесь ничего подобного не ожидал.
Из остановившихся впереди бронетранспортеров неторопливо выбралось трое солдат. Саперы? Или просто сведущие в этом деле люди?
Прикладываю к плечу винтовку и гляжу в прицел.
Так, миноискателей у них не видно. Только палки, надо полагать, щупами орудовать станут. Ну что ж, одобряю. Это, действительно надёжно, ничего не зевнут. Зато, если в сторону от пройденной танком колеи, отходить не станут, то ничего вокруг и не найдут. Щупом мину за два-три метра не учуять.
А если отойдут в сторону и прочую дорогу проверять станут?
Тогда — ясное дело, надо будет стрелять. Неохота… вот уж этого-то мне точно не простят.
Но нет, немцы не стали искушать судьбу — пошли по колее. Правильно, в общем-то, им же тут не разминированием заниматься надо, а колонну быстро протащить. Все мины им снимать (да и искать, кстати говоря) совсем не нужно, только те, которые мешают непосредственно им.
Чем данная троица и занимается. Неторопливо пройдя по колее, оставленной танком, и проверив щупами наиболее подозрительные места, саперы подходят к месту подрыва. Здесь они разделяются. Двое топают на противоположную сторону дороги, чтобы просмотреть наиболее широкую ее часть. Один обходит опрокинувшийся танк с той стороны которая менее удобна для проезда. И при этом оказывается развернут боком ко мне. Чем я немедленно и пользуюсь. Не успело затихнуть эхо от выстрела, как моя винтовка смотрит уже в сторону оставшейся парочки. Надо сказать, что немцы там попались опытные и среагировали правильно: тотчас же залегли и быстро-быстро поползли под прикрытие уродца. В общем-то говоря, они поступили совершенно разумно, если не учитывать тот факт, что ползут они именно между мною и танком. Я же не просто так стрелял в того сапера, который находился от меня дальше всех. А немцы промыслили совершенно шаблонно, мол, стреляют в того, который ближе. За что и поплатились. До танка не дополз ни один.
Как и следовало ожидать, их сотоварищи подобную выходку с моей стороны без внимания не оставили. Но, купившись на первый выстрел (все то же шаблонное мышление), влупили изо всех стволов по противоположному склону. Точнее, по лесу на этом склоне. И влупили более чем основательно: пулеметы на бронетранспортерах зашлись в негодующем лае, состригая с кустов листья и скашивая сами кусты почти до основания. Не остались в стороне и танки, долбанув по лесу осколочными снарядами. Надеюсь, что у Крапивина и Рогова хватит соображаловки не отвечать им из своего пулемета. Тем более что непосредственно по ним никто и не стреляет, они сидят гораздо ближе к немцам, чем те могут
