предположить. Это я, злодей этакий, оттянулся поглубже, аккурат на уровень подорванного танка. Впрочем, мне пора делать ноги и отсюда. Немцы вполне резонно могут предположить наличие стрелков противника и на противоположном склоне. А играть в догонялки со снарядными осколками мне почему-то совсем не хочется.
Как в воду глядел! Стоило отбежать метров на пятьдесят, как за спиной жахнул первый снаряд. И понеслось…
Занимаю свою прежнюю позицию напротив расстрелянного мотоцикла. Пышущие злобой пулеметы бронетранспортеров находятся от меня всего метрах в пятидесяти. С этой позиции я могу совершенно не запариваясь перестрелять пулеметчиков к чертовой матери. Но что-то меня от этого удерживает.
Проходит минута-две, и стрельба стихает. Взревев моторами, бронетранспортеры медленно ползут вперед. Уступом, один по колее, пробитой танком, два чуть сзади и по бокам. Их борта ощетиниваются стволами — немцы готовы вести огонь по любому подозрительному объекту. Я их понимаю: рисковать танками командир колонны больше не хочет. Сейчас бронетранспортеры подтянутся к уродцу, выпустят пехоту, которая полезет на склоны, и прочешут лес на предмет противодействия. А новые саперы (если таковые еще остались) проверят дорогу. Разумные меры, ничего сказать не могу. Да и не буду, просто подожду дальнейшего развития событий.
Ждать долго не пришлось: один из фланговых бронетранспортеров наехал на мину. На противопехотную, но тем не менее. Машину тряхнуло, и уже в следующую секунду под передним колесом рванула уже противотанковая. Точнее, две. Мы и в эти ямки клали мины парами. Для железного корыта этого оказалось по самые уши достаточно. Правда, бронетранспортер не перевернулся, но легче от этого его пассажирам ничуть не стало. В живых, надо думать, не осталось почти никого. А если кто и уцелел, то я ему откровенно не завидую.
Пользуясь неизбежным замешательством, а также тем, что все сидящие в бронетранспортерах солдаты автоматически повернули головы в сторону взрыва, приподнимаюсь над землей и отправляю гранату прямо внутрь гробообразного кузова. Благо что от меня он находится почти рядышком, метрах в пятнадцати, не более. А с такой дистанции я и спьяну не промажу.
И не промазал. Толкушка рванула в десантном отсеке. Прилетело там основательно всем, в том числе и водителю, потому что машина встала и никаких дальнейших попыток к движению более не предпринимала.
Минус два. Два бронетранспортера. Тоже неслабый результат. Особенно учитывая нашу огневую мощь. Да еще и танк до кучи. И на предыдущем заграждении тоже ведь кто-то подорвался. Занятная получается арифметика, и все не в пользу немцев. Подхватываю пулемет и быстро улепетываю вглубь леса. Сейчас немцы сюда навесят, мало не покажется.
Моих ожиданий они не обманули, и уже через пару секунд на моей прежней позиции рванул первый снаряд. А вот сейчас они высадят пехоту, и та остервенело полезет в лес. На здоровье, ребята. Мы тут не зря противопехотки разбрасывали. Оторвет кому-нибудь ногу, враз прыти-то у прочих и поубавится.
Отбежав метров на сто, сворачиваю в сторону и бегу параллельно дороге. Надо как-то постараться перехватить головной бронетранспортер. Сильно сомневаюсь, что сидящие там солдаты будут попусту палить по лесу. Нет, у них есть конкретная задача, и просто так жечь порох они не станут. Дорога — вот что для них сейчас важно.
На этот раз огневой налет длился дольше: снарядов тридцать немцы по лесу выпустили. Тоже, между прочим, неплохой результат. К тому времени, когда они подойдут к передовой (если вообще подойдут), стрелять-то особо будет уже и нечем.
Налет стих, замолчали пушки и перестали стрелять пулеметы. Стало быть, сейчас в лес пойдет пехота. И точно — не прошло и пары минут, как от дороги донесся хлопок противопехотки. Немецкая пехота поперлась на склон. После второго взрыва длинными очередями ударил пулемет Крапивина. Представляю себе его злорадную ухмылку. Немцы сейчас у него как на ладошке. Спиной к его позиции на открытом заминированном склоне. А вот теперь надо делать ноги уже ему. Свалил с десяток фрицев — будь рад уже и этому. Потому как немцы сейчас долбанут уже и по его позиции.
Под грохот очередной канонады выбираюсь к дороге. Никакая пушка сюда уже не дострелит, хоть треснет. Этого участка танкистам попросту не видно. В двухстах метрах от меня сиротливо валяется на боку уродец. Чуть не доезжая поперек дороги стоит бронетранспортер. А около опрокинутого танка мельтешат фигурки солдат. Ну, вот и славно, ребята. Здесь у вас пушек за спиной нет, а уж с вашими пулеметами я как-нибудь пободаюсь и сам.
Потеряв двух человек, солдаты оттянулись назад и спрятались за танк. К моему огромному сожалению, никто из них ни на чем не подорвался. Надо думать, парни оказались небесталанные, и все наши противопехотки уже нашли. Ну, и хрен с вами, так и сидите под прикрытием этого раритета. Никакой танк к вам на помощь уже не придет. Даже если он пройдет по колее, пробитой подорвавшимся передовым, то никуда дальше не проедет, а стрелять из пушки навесным огнем по лесу… да по невидимой цели… Я даже костерок себе могу разжечь и чая согреть, наблюдая за этим занимательным экспериментом. У вас на танках, чай, не гаубицы стоят, чтобы такие фокусы устраивать.
Пат. Ничья, по-русски говоря. Я не могу причинить особенных повреждений солдатам, которых защищает броня подорванного танка, а они даже при всем желании ничего не могут сделать одинокому снайперу, который сидит где-то глубоко в лесу. Отчего глубоко? Так я же не полный лопух, чтобы вылезать на опушку. Стреляю из глубины леса, метров с пятидесяти. Правда, обзор от этого немножко хуже, но ценность собственной головы ощутимо перевешивает это неудобство.
Взгляд на часы — опа, уже восемь! Стало быть, независимо ни от чего, а атаку фрицам мы сорвали. Танки, при любом раскладе обстоятельств, ранее полудня к передовой не выйдут. А там, к этому времени, либо наши что-то придумают, либо сами немцы атаку перенесут. Особенно, если пехота сунувшись-таки без танковой поддержки на наши позиции, уже схлопотала по лобешнику.
Что мы ещё сможем здесь вытянуть?
Немцев продержим ещё час-полтора, не вопрос. Ровно до того момента, когда фрицы войдут в лес с других сторон. И вынесут нас отсюда в два счета, ибо шесть человек против пары взводов, выдержать долго не смогут. А после этого саперы за час-полтора прочистят проход для танков. Так что, куда не кинь — все клин. Что будем мы в лесу сидеть, что нет — разницы в полчаса-час. Да, можно продержаться на наших позициях это время и ухлопать ещё с десяток солдат. Но уйти отсюда — уже финиш, ничего не выйдет. Есть ли смысл в таком размене? С чьей-то точки зрения — безусловно, есть. И я вполне эту точку зрения понимаю. Убитые фрицы уже не пойдут дальше и не напакостят больше никому.
А можно отойти дальше, выбрать новую позицию и ещё раз врезать противнику под дых, нагадив ему впятеро сильнее, чем обычно.
Что выбрать?
Около танка начинается какая-то возня и я приникаю к прицелу. Нашли нового сапера?
Двоих, как выяснилось. По принципу — кто не спрятался, я не виноват. Один из них получает пулю в бедро и товарищи утаскивают его под прикрытие брони. Второй ретируется туда уже самостоятельно.
А вот в лесу началось нехорошее шевеление, немцы пошли-таки в обход. Потратив на них десяток патронов, прижимаю их к земле.
Всё, кирдык позиции, над моей головою уже посвистывают пули, пристрелялся какой-то передовик пулеметного дела. Теперь моё сшибание с дерева — вопрос минут. И недолгих.
Показываю немцам фигу и сматываюсь вниз самостоятельно, провожаемый падающими сверху ветками.
Шорох!
Присаживаюсь на колено и вскидываю винтовку.
— Товарищ сержант! Это я, Рогов!
— Фу ты, а я уж думал, фрицы обошли.
— Это точно! Они как раз в обход поперли, вот меня Крапивин и послал, чтоб я вас предупредил. Он по ним целый диск высадил.
— И сколько ж у него еще патронов осталось?
— Сейчас перезарядится — два диска будет. И все, больше патронов нет.
