интересовала его пока чисто теоретически, — а такой особняк вообще мне вряд ли когда-нибудь будет по силенкам. Да и зачем он?
— Ничего, потом поймешь зачем, когда войдешь во вкус… Но видишь, какие сроки? А между тем, все это ты можешь получить сразу. И меня впридачу…
Алексей решительно встал:
— Чем тебя отпаивают от истерики?
— Постой, погоди, не мельтеши, милый дружочек. Ты ведь перспективный молодой человек, не так ли? Биография простенькая, но вполне приличная, университетский диплом, жизнь начал хорошо — лейтенант госбезопасности. Познакомлю с мамочкой, увидишь, как она в тебя вцепится. Знаешь, что такое равный брак по-современному? Это когда один из партнеров — он или она — с машиной, дачей, сберкнижкой и торгашами в близких родственниках, а второй — с безупречной репутацией, без материальных приобретений, но с вероятной карьерой честным путем. И ты, и я вполне укладываемся в эту схему.
Гера понемногу успокаивалась, она выпила воды, причесалась перед зеркалом, чуть тронула губы помадой.
— Не пугайся, пожалуйста, я не всегда такая. Просто у меня был сегодня трудный день. Я выдержала такую сцену, которую закатила мне мамаша, что будь здоров.
У нее, наверное, действительно возникла потребность излить душу, в жизни каждого бывают такие вот вечера предельной откровенности, когда, исповедуясь, как бы смотрят на себя со стороны, выносят себе приговор. После возвращения из Парижа мама дотошно ее расспрашивала, с кем познакомилась, какими связями обзавелась. Связи в нынешние дни — очень выгодный товар, утверждала мама. Гера ей рассказала об Алексее. Мама презрительно процедила: студентик, адвокатик, да я тебе таких дюжину куплю. И без приличных родственников — мамаша на пенсии, только и всего.
Она приняла свои меры. Пригласила в дом на чай сослуживца, точнее, своего заместителя по универмагу. Он оказался серьезным, солидным человеком. Весь вечер подчеркнуто уважительно ухаживал за Герой, не отходил от нее ни на шаг. Она ему нравилась, и он не скрывал этого. Мама млела от предчувствия приятных хлопот.
— За чем же дело стало? — Алексей не мог определить, как отнестись ему к сбивчивому рассказу девушки.
— Я-то думала, что у меня есть хоть один настоящий друг, а оказалось…
— Так что же с этим заместителем твоей мамы? — перебил ее Алексей. — Чем он тебе не по душе?
Он вдруг поймал себя на том, что с волнением ожидает ответ. А вдруг она скажет: «Почему же не по душе? Вполне подходит».
Гера сказала с насмешкой:
— Нет, это рыцарь не моего романа. Хотя на киногероя он похож, амплуа первого любовника ему вполне по плечу. Нынешние торговые деятели из тех, кто нечист на руку, страшно хотят выглядеть респектабельными и положительными. И этот такой же. Высокий, с благородной легкой сединой, очки, конечно, массивные, костюм — тройка, галстук однотонный, боже упаси, никакой пестроты. Не пьет, не курит, регулярно играет в теннис с влиятельными особами нашего города, с ними же по пятницам посещает сауну, да не какую-нибудь зачуханную, а с видео и массажистами. О здоровье своем печется, словно оно национальное достояние. При случае может поговорить о современной литературе, процитировать по памяти Достоевского, вспомнить о своем близком знакомстве с актрисой, побывавшей у нас на гастролях. И, не сомневаюсь, ворует умело, квалифицированно, не сотнями, а тысячами. Мамочка моя у него в руках уже давно, она ведь только фигура для прикрытия, а всеми делами он ворочает. Вот и задумала мною откупиться. Мама хотела бы выбраться на волю, увы, — она вздохнула совсем по-старушечьи, горестно и протяжно. — В последние годы дед с мамой не виделся. Он был твердым человеком. И однажды сказал своему сыну, моему отцу: дело твое, а меня не неволь, твою жену я видеть не хочу. Из всей нашей семьи он под конец жизни своей общался только со мной.
Она хлопнула длинными ресницами, пристально всмотрелась в Алексея:
— Вот и скажи мне, друг и товарищ Алеша, как жить? Как он? — показала она в ту сторону, где находился кабинет генерала. — Или как они? — неопределенно кивнула куда-то в пространство. — Как, Алеша, жить?
Что он мог ответить? Что выбора нет, хотя и кажется, будто он есть, но это видимость — выбора не существует, одна из тропинок ведет в тупик. Или сказать: Гера, дорогая, все зависит только от твоей совести? Вот и Ирма все спрашивала в своих письмах у капитана Адабаша: как ей жить… Наверное, каждый человек не раз и не два задает себе этот вопрос, и горе тому, кто не может найти, отыскать на него самый правильный ответ.
— Только не думай, что я хочу разжалобить тебя: ах, бедненькая! — Гера снова обретала форму, голос больше не подрагивал, и вся она выпрямилась, собралась. — Этому типу я, конечно, к ужасу мамы, отказала. И мне было приятно, понимаешь, приятно видеть, как она запаниковала: «Но ведь у него в руках все дело, Герочка, ты же меня топишь!» Все дело у него в руках, слышишь, Алексей! А я плевать хотела на все их «дела»! — выкрикнула она звонко. — Мне ничего не надо!
Алексей невольно обвел взглядом комнату, в которой они сидели, — красиво здесь и уютно. И еще «Жигули» стоят во дворе…
— А-а, — протянула Гера, — понимаю, о чем ты думаешь. К твоему сведению и чтоб тебя не мучила совесть, эту дачу мне завещал дед, он же подарил и машину к совершеннолетию. Сказал, как отрезал: «Хочу, чтобы ты от них не зависела». Мама недолго позлобствовала, но смирилась — все равно в семью, а не из нее.
— Видишь ли, Гера, — как можно мягче проговорил Алексей, — я знаю, что тебе сказать, известен ответ и тебе. Жить надо только по правде, как твой дед-генерал, как мой дядя Егор Иванович Адабаш, как моя мама, которую я бесконечно люблю. Иначе начинается не жизнь — прозябание. А это удел пресмыкающихся.
— Пресмыкающихся? — эхом откликнулась Гера.
— Да. Одни пресмыкаются перед теми, кто сильнее их, другие — перед деньгами, третьи — перед машинами, дачами, тряпками с зарубежными нашлепками. Знал я одного хорошего парня, — задумчиво сказал Алексей. — Он увлекался современной музыкой, магами, дисками и прочим. Пока это было просто увлечение — что в том дурного? Но как только он из дисков сотворил идолов, все доброе в нем стало разрушаться, человечное не просто потерялось, оно было пущено в распыл. Твой случай не из этого ряда, однако общее есть. Тебя хотели просто-напросто купить, как привыкли покупать другие ценности. И ты это понимаешь.
Гера кивнула. Да, она тоже пришла к такому выводу, у того элегантного пройдохи даже сомнение не прорезалось — дело лишь в цене, опасался переплатить, но и продешевить не желал. Как он выспрашивал: «А это правда, дорогая, что дедушка-герой завещал вам дачу? Нет-нет, не думайте, я в состоянии купить пять таких дач… Но очень важно, чтобы все законно-легально. Мы построим специально для вас чудесный бассейн — будете в нем рыбкой, и не простой, а золотой». Какая пошлятина, кошмар и катастрофа…
— Еще мне кажется, — продолжал Алексей, — что только очень честные и чистые люди способны на большую любовь, а без нее мир становится серым. Я много вечеров провел над письмами Ирмы Раабе, помнишь, я тебе о ней рассказывал? Простенькие они эти письма, в меру наивные, иногда растерянные, что понятно — время было такое. В самом своем последнем письме, уже, видно, предчувствуя какую-то беду, она написала: «Знай, мой капитан, что бы ни случилось, что бы ты ни узнал обо мне — я люблю только тебя». А ведь их разделяла ненависть, предрассудки, тяжесть прошлого и расплывчатое будущее! Наконец, капитан Адабаш отлично знал, как посмотрит на такой «роман» его командование.
Гера слушала его очень внимательно. Она положила голову на ладони, и, не мигая, смотрела на Алексея. В полумраке ее глаза мерцали загадочно и изменчиво.
— Мне очень хочется знать, что с нею случилось… И еще для меня, человека другого времени, необычайно важно сообщить ей, что капитан Адабаш оставался верен ее любви и не встретился с нею только потому, что погиб.
Гера спросила:
