— Как ты думаешь, они могли бы пожениться?
— Редко, но такое случалось. Так вот, о письмах Ирмы… Повторяю: простенькие, наивные, растерянные. Почему же их хранила моя мама? Немцев она ненавидела, так почему же она передала как семейную реликвию эти письма немки своему сыну? Как случилось, что капитан Адабаш, полюбив немецкую девушку, в то же время считал своим святым долгом разыскать, покарать немца-карателя? Да, эти люди умели и любить, и ненавидеть. Может, потому они и выполнили свой долг — победили.
Алексей не замечал, как бежит время, уже очень поздно, за окнами дачи разлился, все затопил серебряный свет молодой луны. Гера подошла к окну, распахнула его, встала так, что луна высветила ее на фоне зеленой, трепещущей под легким ночным ветерком молодой листвы. И вдруг Алексею привиделось то, что было не с ним, с другим: май сорок пятого, коттедж в предместье Берлина, у скрытого шторой окна тенью стоит девушка, и багровое от пожаров небо рвут на части взрывы снарядов, мертвым светом заливают руины ракеты. Девушка всматривается не в объятый пожаром мир, она ждет рассвета и не знает, что он ей принесет — день, который наступит. Когда встречаются ночь и день, время смещается, и порою неожиданно соединяются прошлое и настоящее, то, что было и что есть.
— Ирма! — чуть слышно позвал Алексей. Тень у окна не шевельнулась, лишь тихо дрогнули шторы, словно ветерок подхватил прозвучавшее имя и унес на своих крыльях в просторы лунного света.
— Ну вот и все! — Гера наконец отошла от окна, зажгла свет. — Ты что-то сказал, Алеша?
— Нет, тебе показалось.
— Конечно, мне показалось, в такую весеннюю ночь девушкам разное-разное чудится.
Все ушло, растворилось в ярком свете, ничего не осталось, лишь занавеска снова слабо шевельнулась. Вот так же и прошлое: уходит, тает в глубинах памяти, вначале напоминает о себе радостью-печалью, а потом время все сглаживает, а воспоминания превращаются в застывшие картинки, оживающие по определенным датам в назначенные памятью дни. Погиб Егор Адабаш. Исчезла в послевоенной неизвестности Ирма Раабе. Но любовь их не канула в небытие, не умерла, она сегодня живет отдельно от них…
— Мне пора, — Алексей встал, его охватило беспокойство, не следует больше оставаться здесь, весенняя ночь полна неясных звуков, причудливых образов и соблазнов.
— Чудачок, — хрипловато рассмеялась Гера. — Как ты отсюда выберешься? Первый автобус — в шесть утра. А я за руль не сяду. — Я тебя заманила в западню и взяла в плен. Но уничтожать пока не буду — не время.
— Мама очень беспокоится, — беспомощно сопротивлялся Алексей. — Сидит и ждет.
— Позвони по телефону. Чего проще. — И, заметив, что Алексей колеблется, добавила: — Спать ты будешь в моей комнате, где раньше был дедушкин кабинет. Кстати, моим родственникам я вообще туда входить запретила — не достойны. Я им недавно много чего запретила, — загадочно протянула Гера.
Они поднялись на второй этаж.
— Звони. Сочини, что задержался на работе. Нет, лучше скажи правду — остался ночевать у симпатичной девушки Геры. Пусть твоя мама узнает мое имя.
Ганна Ивановна взяла трубку сразу, она ждала и волновалась.
— Мама, — неловко проговорил Алексей, — я задержался, извини.
— Где ты?
— За городом, на даче, у Геры. Приеду прямо на работу, я в норме, и у меня все в порядке.
Он повесил трубку. Гера чмокнула его в щеку.
— А я загадала, — сообщила она. — Соврешь ты или нет? Настоящий ты или так себе? Спокойной ночи мой дорогой сыщик!
Уже у двери она чуть обернулась, с вызовом проговорила:
— Своей мамаше я на полном серьезе сообщила, что у меня уже есть жених и работает он в госбезопасности. Так что пусть не суетится со своим торгашом.
Алексей от изумления опустился на стул.
— Оставляю тебя в одиночестве, сыщик. Проанализируй информацию. Дверь в свою комнату оставляю открытой.
— Не надо, Гера, — нерешительно проговорил Алексеи.
— Очень уж ты правильный человек, дорогой Алешенька. Прямо кошмар и катастрофа с таким, как ты. Боюсь, сбежишь потихоньку отсюда на рассвете.
Алексей хотел ей что-то сказать, но девушка решительно повернулась и через плечо, уходя, бросила:
— Не нервничай, сыщик, все нормально. Утром уедем вместе.
СЛЕДЫ КОРШУНА
Утром они уехали вместе. Гера была беззаботной, улыбчивой, словно это не она глубокой весенней ночью спрашивала с тоской: «Как жить, скажи?»
На работу Алексей не опоздал, первым делом позвонил маме. Ганна Ивановна ни о чем его не стала расспрашивать, только сказала:
— Тебе письмо пришло.
— Откуда?
— Из Берлина.
Алексей едва дождался вечера.
На конверте был штамп Союза свободной немецкой молодежи, и Алексей вскрыл его с большим волнением. Письмо было написано на русском.
«Уважаемый товарищ Черкас! Наш общий друг Ганс Каплер рассказал нам о Ваших поисках, а потом мы получили от Вас копии писем Ирмы Раабе. Мы глубоко уважаем те чувства, которыми Вы руководствуетесь. Как и Вам, нам бесконечно дорога память о мужественных советских солдатах, освободивших нашу Родину от гитлеровского фашизма. Наш Союз постоянно заботится об укреплении советско-немецкой дружбы.
Нам удалось установить, что Ирма Раабе в 1945 году вместе с матерью выехала из Берлина, предположительно в Мюнхен. Дальнейшая ее судьба нам неизвестна. Бывший фельдфебель Вилли, о котором упоминается в письмах Ирмы, хорошо известен в нашей стране. Это товарищ Вилли Биманн, партийный работник и публицист, сделавший много для строительства новой Германии. К сожалению, он не так давно скончался после тяжелой болезни, прилагаем некролог, напечатанный в газетах. Мы постараемся выяснить у семьи Биманна, не оставил ли он дневники или мемуарные записи о событиях, которые Вас интересуют. Товарищи по работе Вилли Биманна подтверждают, что видели у него благодарность Советского командования за спасение офицера.
Зная, что Вы не будете возражать, мы сообщили эти сведения Гансу Каплеру. Надеемся, что он сможет отыскать дальнейшие следы Ирмы Раабе в своей стране. Напишите нам, как развиваются Ваши поиски.
Алексей долго сидел над этим письмом, написанным неизвестной ему, но весьма обязательной Гертрудой Бауэр. Почему Ирма Раабе выехала в Мюнхен, относившийся к американской зоне оккупации? Что заставило ее решиться на такой шаг? Или кто? По логике, перед которой преклоняется Ганс, она должна была оставаться там, где встретила капитана Адабаша и где по достоинству оценили ее благородный поступок. Почему же уехала? Это, надеялся Алексей, выяснит Ганс.
Наметились некоторые сдвиги и в розыске предателей, участвовавших вместе с гитлеровцами в уничтожении Адабашей. В показаниях бывшего полицейского Танцюры майор Устиян отчеркнул несколько фраз красным карандашом:
