- Обрати меня, я хочу всегда быть с тобой. Пожалуйста. - Она улыбалась.
- Ты хоть понимаешь, чего ты просишь?! - в каком-то странном исступлении она лишь продолжала улыбаться и твердить одни и те же слова:
- Да, конечно. Понимаю. Согласна… - Он тянул сколько мог. Но когда уже и, правда, невмоготу стало, поддался на ее уговоры. Хорошо, что у нее оказался молодой и крепкий организм. Все прошло более или менее нормально. Она стала его женщиной навсегда. Его вампиршей. С того самого времени они и были вместе. Всегда. Ну, или почти. Иногда все же она не выдерживала… Но до последнего времени все как-то само собой устаканивалось, а вот в последний раз что-то пошло не так… Она не выдержала…
*
Он внезапно задумался о своем возрасте.
Почти 450-летний вампир. Шутка ли. Почти 450 лет. Он уже давно сбился со счета, еще когда ему стукнуло около двух столетий вампирского существования. Даже год своего рождения человеком на некоторое время позабыл. Приходилось сосредотачиваться, чтобы не ошибиться. А смысл? Зачем считать годы вампиру? Он же бессмертен… Так почему же сейчас ему внезапно показались такими схожими его возраст и время года, царящее вокруг него. Осень вампирского существования и та же золотая пора на дворе. Наверно, из-за этого он так в последнее время и полюбил часы, заполняющие самые депрессивные дни человеческой жизни. Ведь вампиру психологические расстройства неведомы. А потому Анри всячески наслаждался неприветной сентябрьской погодой, стараясь каждой клеткой своего нечеловеческого существа почувствовать прикосновение холодного, сырого, порой дурманящего дыхания осеннего настроения.
Вот и сейчас он намеренно надел в легкие вещи, позволяющие случайным порывам ветра проникать под неплотно прилегающую ткань, создавая эффект сквозняка. Сквозняка, врывающегося в незапертые оконные проемы и создающего сумбурный смерч из разбросанных по полу листков бумаги, которые кружатся в странном танце, словно под руководством дирижера современного модерного течения. Ну, не может же он ходить обнаженным, как некогда пещерные люди. А как хотелось. Как же люди вот так взяли и навсегда сами себя заперли в этом сковывающем движения и сознание скафандре, который отнял у них свободу? Этого он не понимал.
Однако жить приходилось по современным законам, а посему, хоть Анри уже и чувствовал себя чем- то вроде одного из пережитков прошлого, ему приходилось одеваться по-современному, следя за последними веяниями самой притязательной и самой капризной госпожи, которая когда-либо существовала в жизни общества и которую когда-либо встречал мировой бомонд. И имя ей, конечно же, мода. Ему приходилось интересоваться всеми тенденциями, предпочитал он, однако, не сильно выделяться из общей массы обычных людей. Приказ Фрейна был ясен и прост: “одеваться, как все, не высовываться, вести обычную человеческую жизнь, можно, такую, какую сейчас предпочитают современные франты; ни в коме случае, не привлекать к себе внимание, как к инакоодевающемуся; носить либо скромную и опрятную одежду, либо модную и дорогую, странное дело, но именно в этих двух случаях люди считают человека нормальным, все, что выходит за эти рамки, считается неприемлемым и таковым, кое вызывает сомнения и подозрения”. Сказано - сделано. Вот Анри и выбрал второй вариант. Почему? На это был очень простой ответ. Выбирал на самом деле не он, а выбор сделали за него.
Сегодня он был одет в легкую ветровку темно-синего, почти черного цвета. Обычная, ничем ни примечательного прямого фасона, без лишних прибамбасов и с невысоким жестким воротником, помогающим в случае чего сокрыться от нежелательных посторонних взглядов. Современная в тон куртке кепка прикрывала не только голову, но и умудрялась скрывать от случайных свидетелей довольно значительную часть лица. Позволяла укрыть от случайных свидетелей его одиночества большие раскосые и, как ни странно, голубые глаза. Да-да, именно голубые, глаза цвета морской воды, плещущейся в девственно чистом островке посреди бурлящего, раскинувшегося глубокими рукавами, моря. Почему они так и остались природного цвета, никто не смог дать ответ. Ведь при обращении в вампира пигментация радужной оболочки глаза всегда меняется: высвобождает силу гена, отвечающего за темно-карий оттенок, даже если у человека до того в жизни был доминантным ген, отвечающий за другой цвет. Ну, а у Анри ничего не изменилось. Странный вампир с красивыми голубыми глазами, в которых необъяснимым образом продолжало отражаться бурление настоящей человеческой жизни.
Немного крупный нос, не толстые, но и далеко не впалые щеки, несколько размытые скулы, пропорционального размера рот, не тонкие, но и не пухлые губы и волевой подбородок. Ничего необычного, ничего выделяющегося. Обычный мужчина лет тридцати пяти. Однако, внимательно присмотревшись к его облику, вглядевшись в его широкие глаза, человек, да и вампир тоже, невольно подпадал под его сильное харизматичное влияние. Определенно, он был не обычным вампиром. Да и посты не самые последние занимал…
Обычные темно-синие, ничем не отличающиеся от остальных вещей гардероба, штаны облегали сильные, тренированные, мускулистые ноги, успевшие за последние четыре века преодолеть огромное количество километров (сложенные в одну линию, они могли бы опоясать весь земной шар). Черные мощные сапожного типа туфли сидели по ноге. Сорок шестой размер. Всегда обувь ему изготавливали под заказ. Сложно было найти такие вот нестандартные большие туфли, которые, ко всему прочему, имели бы секретные отделения. Сколько раз уже, только благодаря специфичности своей обуви, Анри удавалось изменить исход неравного боя, когда лишь вампирских навыков оказывалось недостаточно.
Вроде, все как у обычного человека или вампира. Или же, если уж уточнять, то у особо- тренированного вампирского солдата-профессионала. Была лишь одна особенность у этого сильного и очень взрослого мужчины: он чертовски обожал черный перламутровый цвет. Из-за этой слабости, если оную можно так назвать, он ударился в коллекционирование пуговиц с пресловутым черно-перламутровым окрасом.
Еще раньше, несколько столетий назад, когда фильма “Бриллиантовая рука” еще даже в проекте не было, Анри, бывало, заходил в лавку портного и с надеждой в голосе задавал сакраментальный вопрос: “А у вас нет точно такого же, только с перламутровыми пуговицами?” После чего, не давая возможности ответить, на одном дыхании уточнял: “С черными перламутровыми пуговицами?” и всякий раз очередной портной, готовый дать утвердительный ответ на первый вопрос, неизменно в отрицании сокрушенно качал головой. Однажды, уже отчаявшись найти свое “Эльдорадо”, Анри, входя в магазинчик очередного умельца шитья, саркастически задал все тот же вопрос, заранее готовясь услышать все то же неизменное “нет”. Однако к его огромному удивлению мужчина согласно кивнул головой. В тот самый момент Анри решил для себя, что именно вот этот портной, носящий довольно красивое испанское имя Диего, странным образом сочетавшееся с итальянской фамилией Франчини, станет одевать его до конца его дней. Как выяснилось вскоре, он был таким же итальянцем, как и Анри, из приезжей семьи (предки Анри переехали сюда из Франции, а корни Диего были в Испании), даже родился неподалеку той деревушки, где провел детство сам Анри. Вскоре, описав все прелести и невзгоды вампирской жизни и получив согласие, он без проблем обратил своего нового приятеля.
Вот так, с того времени каждая вещь гардероба Анри обязательно имела хотя бы одну черную перламутровую пуговицу. Их ряд сегодня украшал куртку-ветровку, придавая ей ни с чем не сравнимую строгую элегантность. Такая же пуговица на брюках, две - на нижнем белье. Даже на каждом носке было по одной пуговице меньшего размера. Впрочем, как и на обуви. А о черной шелковой рубашке и вовсе вспоминать не стоило. Ну, и последняя пуговица, чуть больше остальных, застегивала кобуру, в которой мирно покоилось до нужного момента оружие. А что? У многих людей есть свой “пунктик”, как говорят поляки. Вот и у Анри был свой. Однако он его считал скорее талисманом, нежели какой-то аномалией.
Хм, кобура… Сколько времени потребовалось портному (сейчас его в пору было бы назвать вампирским модельером: скольких вампиров, по личной рекомендации самого Анри, он одевал), чтобы создать для своего друга кобуру, позволяющую быстро вытаскивать пистолет. Поэкспериментировав несколько десятилетий, они вдвоем пришли к выводу, что самым лучшим вариантом будет пояс. Ну, а отсюда уже и вытекала кройка всей остальной одежды гардероба привередливого вампира.
Хотя дело-то ведь на самом деле было не в привередливости. Все было сокрыто гораздо глубже…
*
