Над купленною свободой… Но время жизни пришло. Но время смерти изникло. Лампады струят тепло Морошкою и брусникой. Вы, торжники!.. Ваш закон: 'За грош – Богоматерь купите!..' Все. Срок. Уходите вон. Из Храма – вон уходите. ГАДАНИЕ МАРФЫ …Гадаю, что станет с Отчизной: сквозь гомон чумной, сивый бред. Ну что ж, попируем на тризне, пождем – пусть прискачет Конь Блед. Но даже Конь Блед не прискачет. А чтоб не сходили с ума, Чтоб не было слышно, как плачут, – пощечину даст нам зима. В Отчизне всегда – Праздник-Холод. Все стынет, звенит будто кость. В Отчизне всегда – Святый Голод, и каждый на пиршестве – гость. И я, приглашенная Марфа – Посадница я или кто?!.. – Дождусь угощенья, подарка, сниму в уголочке пальто. Оно перештопано густо – нет злата другое купить. А зубы!.. – во рту моем пусто: нет серебра, чтобы любить. И вот, не объем я хозяев. Я тощий кусок пожую. А после – в сиянии зарев – вздымусь у стола на краю. И все в лица сытые крикну. Убийц поименно зачту. И Бога Единого кликну, Пристывшего Ко Кресту. А коли и Он не услышит хрипенье Сошедшей-с-ума, – Я руки вздыму еще выше, Я Временем стану сама. БЛУДНИЦА Черный город Вавилон. Крыши – костяные спицы. Ало-розовый шифон Вавилонския Блудницы. Золотой, кровавый шелк, зубы разноцветней бреда. Зубы, мой великий волк. Я в ночи на Звере еду. Серьги тяжкие в ушах: полумесяцами – злато. Будто хамский падишах, в нищей я ночи богата. Груди приподнимут газ легкий, ледяной, – поземка… Я – не для ушей и глаз. Я – отчаянья поденка. Зверя я из рук кормлю. Он живой же… есть же хочет… Зверя – я одна люблю. Он мне плачет и хохочет. Руку в яростную пасть я ему кладу – и плачу… Как чудовищу пропасть без любви такой горячей?!.. И опять сажусь верхом на загривок. И накидка, Черная, как грязи ком, золотой расшита ниткой. И опять – в снега и грязь, в сырость, оттепель, огнища, Над богатыми смеясь, подавая яшму нищим, Вырывая из ушей золотые дольки, цацки, И швыряя их взашей в гадкую толпу – по-царски, – Изгаляясь и хрипя о любви – верхом на Звере, Все страданья претерпя, все великия потери, – О, такая – кто же я?!.. Кто же, кто же я такая?!.. А из церкви – Ектенья все поет, не умолкая: Ты юродка, воробей, птаха-плаха, птенчик милый, Приручительша зверей в боевом зверинце мира, Просто с Города-Китай, просто нищенка с Таганки, Просто выгнал тебя Рай с золотой своей гулянки. *** Меня не оплачет никто. Я же – оплачу всех. Похитьте в дырах пальто. Скрадите мышиный мех. Укутает горла плач
