А снаружи все плясало, билось, выло и рвалось – Снеговое одеяло, пряди иглистых волос. И по этой дикой вьюге, по распятым тем полям Шли, держася друг за друга, люди в деревенский храм. – Эй, держись, – Христос воскликнул, – ученик мой Иоанн!
Ты еще не пообвыкнул, проклинаешь ты буран… Ты, Андрей мой Первозванный, крепче в руку мне вцепись!.. Мир метельный, мир буранный – вся такая наша жизнь… Не кляните, не браните, не сцепляйте в горе рук – Эту вьюгу полюбите: гляньте, Красота вокруг!.. Гляньте, вьюга-то, как щука, прямо в звезды бьет хвостом!.. Гляньте – две речных излуки ледяным лежат Крестом… Свет в избе на косогоре обжигает кипятком – Может, там людское горе золотым глядит лицом… Крепче, крепче – друг за друга!.. Буря – это Красота! Так же биться будет вьюга у подножия Креста… Не корите, не хулите, не рыдайте вы во мгле: Это горе полюбите, ибо горе – на Земле. Ибо все земное – наше. Ибо жизнь у нас – одна. Пейте снеговую чашу, пейте, милые, до дна!.. Навалился ветер камнем. В грудь идущим ударял Иссеченными губами Петр молитву повторял. Шли и шли по злой метели, сбившись в кучу, лбы склоня, – А сердца о жизни пели средь холодного огня. ПЛАЧ МАГДАЛИНЫ Снег сыплет – лучезарный и святой, Снег сыплет – жесткий, колющий подглазья… Я прядью в золотых власах – седой – Плачу за красоту и безобразье. Горит стола пустынная доска Под воблою засохшими локтями. И напролом через меня – тоска Идет заиндевелыми путями. Ну что ж! Я вся распахнута тебе, Судьбина, где вокзальный запах чуден, Где синий лютый холод, а в тепле – Соль анекдотов, кумачовых буден… Где все спешим – о, только бы дожать, До финишной прямой – о, дотянуть бы!.. – И где детишек недосуг рожать Девчонкам, чьи – поруганные судьбы… И я вот так поругана была. На топчане распята. В морду бита. А все ж – размах орлиного крыла Меж рук, воздетых прямо от корыта. Мне – думу думать?! Думайте, мужи, Как мир спасти! Ведь дума – ваше дело! А ты – в тисках мне сердце не держи. А ты – пусти на волю пламя тела. И, лавой золотою над столом Лиясь – очьми, плечами, волосами, Иду своей тоскою – напролом, Горя зубами, брызгая слезами! Я плачу! Это значит – я плачу Безмолвным состраданием гигантским Долги за тех, кому не по плечу Их отплатить в забоях, в копях рабских! На всех фронтах, где гибнут, матерясь! В исхлестанных насилием подвалах! По всей земле, куда я прямо в грязь Разрытую, рыдая и крестясь, В гробах сребристых милых опускала… Какой там снег подобен хрусталю?! Веревкой мокрой бьет – и бьет за дело! Я плачу! Это значит – я люблю! И слезы жадно так текут по телу, По высохшим изюминам грудей, По топорищу звонкому ключицы, По животу, что – шире площадей И шрамами бугристыми лучится,
