За швейною машиной… Здесь из немытого окна В снопах лучей горячих Россия зимняя видна Калечным и незрячим! Видны лимоны куполов, Сугробов белых груди. Видна великая любовь, Видны родные люди. Исусе, мы Тебя давно На этой свадьбе ждали! Ты воду преврати в вино: Мы за него страдали. А коль нам нечем заплатить За бирюзу метели, – Мы будем есть и будем пить И петь, как прежде пели. И я, Твоя седая мать, – В застолье этом душном. О как мне сладко обнимать Девчонок простодушных! На кухне чистила треску – О, только б до подушки… Дай, чтобы разогнать тоску, Вина в железной кружке. И я такую боль запью, Которую – не выжечь. И на таком спляшу краю, Что – никому не выжить! А я пляшу! Кричит гармонь! Топчу печаль ногами! …И Солнца бешеный огонь – Над бедными снегами. ИЗГНАНИЕ ТОРЖНИКОВ ИЗ ХРАМА Метели тягучий стон. Прядутся ночные нити. Теперь уходите вон, Из Храма – вон уходите. Вы жрали и пили здесь Хранили морковь гнилую. Но Ангел благую весть Принес – я его целую. На красных лоскутьях вы Развешивали цитаты. А после – вели во рвы Живых, распятых трикраты. А после – бокалов звон, Да люстрой – смертям кадите?!.. Теперь уходите вон, Из Храма – вон уходите. Что вы со своим тряпьем Расселись – да с золотишком?! Сей Храм – это Божий дом. А вы о нем – понаслышке: Мол, жил, коптил небосклон, Распяли? – небось вредитель!.. Ну, вы!.. Уходите вон, Из Храма – вон уходите. Монетный звон – и бумаг Вдоль плит истоптанных – шорох… А любящий – нищ и наг На звонких морозных хорах! Он слышит небесный хор. Он холод вдыхает грудью. Он любит пустой простор – На всем безлюбьи, безлюдьи… А ваше: 'Купи-продай!..' – Под купольным светлым сводом – Гляди, опричь не рыдай
