С-подмышек, из-за пазухи, крича: – Гори, блудница!.. Смертью смерть поправ!.. –
В меня как дунут, будто я – свеча! Весь люд мой Вавилонский заорет! Костер пожрет и жемчуг и мешок! Я ухожу навек, о мой народ. Кто крикнет вам, что жив на небе Бог?! За все грехи. За крупяную мышь Зашкафной лжи. За сердце, ног промеж – Костер Московский, весело горишь, Огнь Вавилонский, души живы ешь! И, мразь и князь, калека и юрод, По стогнам, по соборам, под землей – Пребудут все в огне – святой народ, И – мученства венец – над головой! Сгорит мой Вавилон! Сгорит дотла. Я так любила – в сердце нищеты, В обломках досок, где жила-плыла, – Кремль ненаглядной, женской красоты. Я церкву каждую, как тетку во платках, За шею обнимала, омоча Слезами грудь ей… Ты живи в веках. А я сгорю. Такая я свеча. А я сожгусь. Истлеет в пепел нить. Развышьет сажа вьюжную парчу. О, если б Время злое загасить Всей жизнью бедной, голой, – как свечу……………… ВСЕПРОЩЕНИЕ Нынче я прощаю всех, кто меня замучил. Брызнет нимбом яркий смех – звездою падучей. Вот и мученица я!.. Вниз гляжу, незрима: Вот и вся моя семья – в небе херувимы. Ну, а вы, родные, вы?!.. – Жалкие людишки!.. Не сносить вам головы, не казать подмышки. Выгорел мой век дотла – черною обедней. За подачкой из горла я стою последней. Снегом я – за ратью рать – сыплюсь миру в раны. Мне не страшно умирать: лисьей песней стану. Стану волчьей хрипотой, хищной и святою, – Закружусь над молодой головой златою… Как завою, запою! Как забьюсь колюче Я – у жизни на краю – в судорге падучей! А златая голова задерется в небо… Слышишь, я жива, жива!.. Сыплюсь белым хлебом! Сыплюсь черным снегом вниз! Языком горячим Всю лижу живую жизнь в конуре собачьей! Всех целую с вышины! Ветром обнимаю! Всех – от мира до войны – кровью укрываю… Прибивали ко Кресту?!.. Снег кропили алым?!.. Всех до горла замету смертным одеялом. Штопка, вязка, птичий пух, шерстяная замять… Плачет псом небесный дух. Воет волком память. Сердце – наледь. Кости – лед. …В кабаке постылом
