Ступня – в багрянце, песня – на устах. Живот – бутыль пустую; шов рогож – Нежнее кож; да взгляда острый нож – Лба каравай; да ребрами – мечи Двуострые – бери, сожги в печи. Отмерили мне горстку злых монет. Истратила. На хлеб в карманах нет. За пазухой пошарю – лед и снег. Возьми меня! Уже не человек, А: золото мощей!.. опал зубов!.. – Я заплачу собою за любовь, За жизнь – богатым прахом заплачу… Я ухожу! Зажги мне, Царь, свечу. Да что!.. – МЕНЯ!.. – заместо свечки той! Я в Ад спускаюсь грязной и босой, Седа, свята, горда, гола: гора! – Мышь крупяная, баба из ребра, Блудница Вавилона, дура-мать… – Забыла детям локти залатать!.. – А все уж позади. Закрыли дверь. Вой, человек. Пой, Ада бедный зверь. О всем, что на земле оставил, – пой В колючей тьме, дрожащею губой. *** “Du bist mein’ Ruh’ “ Franz Schubert Это белый вдох пустой Свист метели ребер клеть Кончить полной немотой – И от счастья умереть И закинув шею ввысь Осязая Свет рукой Прошептать: ТЫ МОЙ ПОКОЙ Продышать: ТЫ МОЯ ЖИЗНЬ ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДА НА НЕБО В тулупе старик руки крепко прижал ко груди… Девчонка с косою ржаной завизжала: 'Гляди!..' Два бритых солдата – им ветер так щеки засек – Уставились в неба расписанный мощно чертог. Шел пар изо ртов у людей и домашних зверей. Младенцы вжимались, сопя, в животы матерей, А матери, головы к черному небу задрав, Глядели, как поле колышется звездчатых трав Под северным ветром, которому имя – Норд-Ост! И в кровном сплетении красных ли, белых ли звезд, Над ветром обглоданным грязным хребтом заводским, Над всем населеньем пещерным, всем женским, мужским, Над рокером жестким, плюющим в дыру меж зубов, Горбатым могильщиком, пьющим портвейн меж гробов, Над девкой валютной с фазаньим раскрасом щеки, Над малой детдомовкой – валенки ей велики! – Над высохшей бабкой-дворянкой с крестом меж ключиц, С видавшими виды глазами зимующих птиц, Над толстой торговкой, чей денежный хриплый карман Топырится жирно, Над батюшкой сивым, что пьян Допрежь Литургии – и свечки сжимает в горсти, Тряся бородой пред налоем: 'Ох, грешен… прости!..' – Над рыжей дояркой, что лузгает семечки в грязь, Над синим морозом, плетущим славянскую вязь На окнах почтамтов, столовых, театров, пивных, Бань, паром пропахших, больниц, как судеб ножевых… – Над рабством рабочего, смехом крестьянских детей, Над синим морозом – а он год от года лютей, Над синим морозом – байкальским, уральским, степным – Летит наш Христос, лучезарный, сияющий дым, Летит Человек, превращенный любовью во свет. И все Ему жадно и горестно смотрят вослед. ОСАННА МАГДАЛИНЕ Славься, девчонка, по веки веков! В бане – косичку свою заплети… Время – тяжеле кандальных оков. Не устоишь у Него на пути. Запросто – дунет да плюнет – сметет, Вытрясет из закромов, как зерно… Так, как пощады не знает народ, Так же – пощады не знает Оно. Славься же, баба, пока не стара! Щеки пока зацелованы всласть!..
