Полынный ветер, медленный и плоский. А воины хрипели песню, и Кровавые мечи свои отерли О голубые травы. От любви Пересыхало золотое горло. Косички ветр трепал. Монист в ушах Не счесть. Копченой рыбой спали стрелы В узорных колчанах. Убитая душа, Дрожа, опять вселялась в тело. Собаки спали: рыжее кольцо Из лап, хвоста. Назавтра ждали снега. И ветер дул, посмертно дул в лицо Кривого колеса телеги. И воин крикнул: “Тень Стрелы Отца!” И пленницы, что поперек коней лежали, Завыли. Снег летел с небес. Конца И краю снегу не было. В начале, Когда малец выходит из яйца, Он помнит красной памятью икринок Лик матери и дрожь ребра отца И содроганья кровь, и слез суглинок. Ты помнишь Тьму?! Я – помню только Свет. Как я рвала ногтями лоно И головой, круглей доверчивых планет, Толкалась, издавая стоны. А ты не знал меня. Ты в мать вонзал копье. Они лисицей закричала. И брюхо выросло Луною у нее. Большой казан. Варилась я. Молчала. А мой отец, с косичкой, с бородой, С ножами глаз, – он стал тайменем. Светясь, он прыгал свечкой над водой И больно падал на каменья. И кровь лилась из глаз, из головы. В золу костра его вложили мясо. И съели, и пучками голубой травы Утерли рты, и только ждали пляса… Отец, отец! Как я тебя люблю! Ты птицей кружишь! Рыбой бьешься! Я лбом в сухую землю бью. Молю: Когда-нибудь ко мне… вернешься?!.. Родись опять! Иль я тебя рожу. Ты разрисуй меня, шаманку, Всем: синью неба, кровью звезд, что по ножу Течет, – ты в Царские наряды обезьянку Свою одень!.. и на руки схвати!.. Рисуй на мне смех воинов, повозки – Солому, грязь, – отец, меня прости, Что жизни я ношу обноски Твоей! А я не знаю, кто ты был. Кто брешет – Царь. Кто: пьянь и раб вонючий. Ты мать мою, смеясь, любил – И билась под тобой в падучей Сухая степь, каленая стрела, Соль озера, небесно-голубая, – Она женой твоей была, Шаманка, девочка седая. Ее убили на войне. Лица Не помню. Медным казаном укрыли. И бьется, бьется, бьется Тень Стрелы Отца В полынно-голубой траве, в небесной пыли. ПЕСНЯ МАРИНКИ. МЕЧ ГЭСЭРА Синий меч, целую твой клинок. Слезы стынут – изморозью – вдоль… В дольнем мире каждый – одинок, Обоюдоострая – юдоль. Синий меч, купался ты в крови. Вытер тебя Гэсэр о траву. Звезды мне сложились в крик: живи. Я бураном выхрипну: живу. Я детей вагонных окрещу Железнодорожною водой. Я свечой вокзальной освещу Лик в хвощах мороза, молодой – Свой… – да полно, я ли это?!.. – я – Яркоглаза, брови мои – смоль, Свет зубов?!.. – изодрана скуфья, И по горностаю – дыры, моль… Короток сибирский век цариц – Всех путейщиц, всех обходчиц, всех Крепкоскулых, да в мазуте, лиц, Из которых брызжет лавой – смех! И заокеанский не длинней – Знахарш, ясновидиц, медсестер: Из ладоней бьют пучки огней – Ненароком подожгут костер Эшафотный: свой…
