— Скорее слишком мало ел.
— И кто в этом виноват? Стол ломился от яств.
Рон с обидой посмотрел на нее.
— Я не жаловался, что еды было мало, — уточнил он своим ровным адвокатским голосом. — Я сказал лишь, что мало ел.
— О! — Она нахмурила брови и вопросительно взглянула на мужа. — Почему же?
— Потому что решал проблему: как такой умный осел, как я, вдруг решил, что способен жить с тобой в одном доме и не спать в одной постели.
Джейн растерялась.
— И как же ты решил эту проблему?
Он покачал головой, но в глазах его уже не сквозили печаль и равнодушие.
— Если мой пеньюар тебя смущает, я переоденусь.
Неожиданно взяв прядь ее волос, он стал наматывать ее на палец.
— Лучше бы раздеться.
Он тронул затылок Джейн и ее обнаженную шею.
— Возможно. Но я должна подумать.
Он продолжал играть ее волосами.
— Хочешь совет… друга?
Он обнял ее за обнаженное плечо. Задев тонкую бретельку ночной сорочки, его рука скользнула дальше.
— Сейчас не время для принятия таких… решений, ты не считаешь? — пролепетала Джейн, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
— Предоставь решение мужу.
Медленно и уверенно он освободил ее плечи от узких, как тесемки, бретелек и, склонившись, прильнул губами к груди Джейн.
— Кажется, ты его уже принял? — она испугалась, что выдаст свое волнение.
— Ты возражаешь?
Она почувствовала на своей коже тепло его дыхания и вдруг ощутила, как мужские губы целуют ее обнаженную грудь. Вырвавшийся вздох был больше похож на стон, и Рон, приняв его за ответ, взял Джейн за руку и заставил встать. Его нетерпеливые, жадные, почти сердитые губы, коснувшись ее рта, вдруг стали нежными и осторожными.
Джейн отдалась его ласкам, давно ждала их и была готова следовать за ним до конца. Обхватив Рона за шею, она тесно прижалась к нему, с трепетом ощущая сильное тело.
— Не бойся, — хрипло прошептал он. — Не бойся меня.
— Я не боюсь, — отчаянно, волнуясь, прошептала Джейн, чувствуя, как он дрожит.
Чтобы успокоить Рона, она нежно обвела пальцем очертания его губ и удивилась, как они напряжены.
Рука Рона поглаживала ее груди, легонько касаясь ложбинки между ними. Джейн, горя от нетерпения, стала расстегивать пояс его брюк. Когда они упали рядом с ее ночной сорочкой, Рон отбросил их ногой.
Глядя на его бедра в узких белых, ничего уже не скрывающих плавках и чуть нахмуренное лицо, Джейн вдруг подумала: неужели он действительно считал, что я могу бояться его. Почему? Бедняга. Это тронуло ее до слез.
— Разве похоже, что я боюсь? — прерывающимся голосом спросила она.
— А разве нет? Значит, ты не против?
Джейн покачала головой и потянулась к вороту сорочки, но Рон внезапно удержал ее руку.
— Не сейчас, хорошо? — неуверенно произнес он.
Джейн хотелось сказать, что ей совершенно все равно, что его увечья для нее не существует, она не видит его, но что-то внезапно удержало ее от этих слов.
— В моей постели или в твоей? — решительно спросила она.
Он молча отпустил Джейн, сорвал покрывало с кровати и, в упор глядя на жену, без труда освободился от трусов.
Когда Рон снова обнял ее и потянул за собой в постель, она уступила ему легко и с готовностью.
— Я не слишком тяжел? — прошептал он, успокоенный и удовлетворенный, коснувшись губами ее уха.
— О, нет.
— Значит, я могу еще немножко полежать так.
Джейн обняла его покрепче.
— Я все равно не отпущу тебя, только попробуй уйти, — прошептала она.
— Слушаюсь, мэм.
— Так-то лучше. — Она поцеловала его в растрепанную макушку.
— Всего одна брачная ночь — и я уже под каблуком.
Джейн почувствовала комок в горле.
— Есть возражения? — шепнула она, обдавая его горячим дыханием.
Ответа не последовало. Ее новоиспеченный муженек сладко спал.
15
Солнечный свет, упавший на смеженные веки Рона, возвестил, что наступило утро. Отвернувшись, он уткнулся лицом в копну душистых мягких волос и чье-то теплое плечо.
Джейн спала, свернувшись калачиком, как сытая, довольная кошка. Одной щекой она прижалась к изуродованному плечу Рона, и ее рыжие волосы ярким пятном рдели на его белой рубашке. Глубоко втянув воздух и задержав дыхание, он тихонько отодвинулся на подушке, чтобы лучше видеть ее лицо. Кожа Джейн словно светилась, а губы были розовыми и припухшими.
Давно Рон никого не целовал так, как эту женщину. И она отвечала ему чертовски страстно.
Доктор философии, преуспевающий надменный адвокат, одержавший блистательную победу над помощником прокурора во втором слушании дела Алана Чейна, Рональд Бартон оказался изобретательным и пылким любовником.
А всегда собранная и строгая леди-психолог, предпочитавшая классические строгие костюмы и скромные блузки, в тиши ночи превратилась в сладострастную соблазнительницу. Облегавшие ее тело шелка стали теперь всего лишь кучкой смятой одежды на полу в спальне, а это означало, что под цветастой простыней и ярко-зеленым одеялом его возлюбленная нага, как в день своего появления на свет.
Даже самые смелые фантазии Рона не шли ни в какое сравнение с этой живой и теплой реальностью. Кожа Джейн, белая и удивительно нежная, казалось, никогда не знала загара, а темные соски напоминали гладкие, обкатанные морской волной камешки.
Он тихонько застонал, чувствуя, как безудержное желание вновь захлестывает его. Тело, давно отвыкшее от ласк, заныло. Он, конечно, не настолько самонадеян, чтобы считать себя любовником лучше других, особенно сейчас, когда его сковывает увечье. Но, черт побери, страсть Джейн была искренней и бурной. Такое не сыграть даже самой талантливой актрисе.
Рон впервые узнал, что такое секс, когда ему было лет десять. Читая как-то в конюшне, он заснул, а проснувшись, услышал, как Джеймс и Энни Паркер занимаются любовью в пустом стойле.
Но то, что испытывал он по отношению к Джейн Сандерс, было гораздо больше, чем просто сексуальное влечение, и это пугало. А пока он изо всех сил старался подавить в себе возбуждение.
Лежа неподвижно, Рон представлял, что студеным зимним днем входит в ледяную воду полузамерзшего пруда. Это не помогло, и он начал потихоньку отодвигаться.
Джейн открыла глаза и потянулась к мужу, еще не совсем проснувшись.
