– Как правильно ваше имя – Мила или Камилла? – поинтересовался Марко.
– По паспорту Камилла, а зовут все по-разному, я откликаюсь на оба имени, – сказала она.
– Меня зовут Марко, но я также откликаюсь на имя Марк, более привычное для русского слуха. Так что можете меня так звать, а то вы еще ни разу не обратились ко мне по имени, – стрельнул в ее сторону глазами Марко.
Машина у него была очень комфортабельная и красивая, вел он быстро и уверенно. При подъезде к пятизвездочному отелю поднялся шлагбаум, и машина Марка въехала на подземную парковку.
– Вы живете в гостинице? – удивилась Камилла.
– Да, снимаю целый этаж. Это не моя страна, да и занимаюсь я здесь только работой, незачем обзаводиться недвижимостью. Меня все здесь устраивает: и прачечная, и ресторан, в общем, создают все условия для полноценного проживания.
Камилла следовала за ним по просторному гаражу к лифту. Марко пропустил Милу вперед и нажал на кнопку. Лифт шел настолько плавно и бесшумно, что ей показалось, что они зависли в пустоте. В полном молчании они вышли из кабины и наконец очутились в апартаментах Марко Тозини.
Полутемные коридоры были устланы красными, очень мягкими и ворсистыми ковровыми дорожками. Марко, придерживая Камиллу под руку, повел ее в номер. По мере их прохождения в коридоре зажигался теплый свет, срабатывающий на фотоэлементах.
Где-то вдалеке, возможно в ресторане, играла музыка, в помещении пахло чем-то очень приятным, цитрусово-ягодным. Марко пропустил Камиллу вперед в распахнутые двери из витражного стекла. Она чувствовала себя Золушкой, попавшей в королевские покои.
Огромное, необычной формы помещение со стеклянной крышей… На одной стене висел плоский телевизор, на другой – распласталась медвежья шкура с большой головой; здесь был и камин, который в летнее время конечно же не топили.
В вазах стояли букеты, удобные кресла и диваны манили к себе, горели торшеры в виде экзотических цветов с опущенными головками. В углу находилась какая-то зеркальная конструкция, напоминающая шкаф, крутящийся вокруг своей оси. Ноги утопали в длинноворсовом ковровом покрытии.
– Располагайтесь, – пригласил ее Марк.
Мила прошла к дивану и села на краешек, кутаясь в покрывало.
– Холодно? Поменять режим в климатической установке? Может быть, вас раздражает этот запах цитрусовых? Я могу выключить ароматизатор.
– Нет-нет, все хорошо, – заверила его Камилла.
Марко достал телефон и, набрав номер, заговорил с кем-то на итальянском языке. Мила слушала его речь как музыку, ей нравился этот язык, хотя она и не понимала ни слова. Наконец Марко закрыл телефон и обратился к Камилле.
– Простите, что говорил на своем языке. Ничего нелицеприятного о вас не сказал. Хотите вина с моих виноградников? – он улыбнулся.
– Только если с ваших… – согласилась Мила, пребывая в эйфории от его присутствия.
Марко подошел к зеркальному шкафу, который оказался баром, налил красного вина в бокал и присел рядом. Вся обстановка и его близость действовали на Камиллу одурманивающе, поэтому вино оказало просто-таки опьяняющее действие.
– Ну как? – спросил Марк.
– Я не большой ценитель вин, но думаю, что вино очень хорошее, – сказала Камилла.
В этот момент в комнату вошла величественная женщина. Она была в длинном темно-бордовом халате, расшитом золотом, в золотых сабо, с безупречным маникюром. В руке она держала мундштук из слоновой кости со вставленной сигаретой. Она обратилась к Марко на итальянском, но тут заметила Камиллу и замерла.
– Это Камилла – моя знакомая, – представил ее Марко. – А это Антония Тозини – моя мама.
– Здравствуйте, – поздоровалась Мила, понимая, что вид у нее оставляет желать лучшего.
С опухшим синюшным лицом, закутанная в какое-то покрывало и с бокалом в руке она наверняка показалась Антонии спившейся бомжихой. Ее взгляд это и выражал, только она явно не понимала, что эта несчастная делает вместе с ее сыном. Хотя, возможно, он просто изучает русских.
– Девушку избили у меня в ресторане, – по-русски пояснил Марко.
– Какой ужас! – с сильным акцентом воскликнула Антония, тоже перейдя на русский язык. – Как ты мог это допустить? Я краснею, что ты мой сын!
– Марка не было рядом, – вступилась за него Мила. – А потом он мне очень помог, правда, повредил плечо.
– Что с плечом? – быстро сменила гнев на милость Антония.
– Ерунда! – махнул рукой Марко.
– Это что за диагноз? – испугалась Антония.
– Это означает, ничего страшного, – успокоил ее сын.
– А кто избил Камиллу? – спросила Антония. – Надеюсь, не наши соотечественники проявили такое неуважение к женщине?
– Мама, я уволил этих негодяев и разобрался с ними по-мужски, будь уверена.
– Да, Марко побил их, – заверила Камилла.
– Вот это молодец! Вот это я уважаю! – воскликнула Антония и присела на диван между ними, оттеснив Марко на край. – Что пьем?
– Коллекционное девяносто первого года, – ответил Марк.
– Налей мне немного, – попросила Антония и посмотрела на Милу: – А у вас интересное лицо… Я не имею в виду ваши раны… у вас умное, серьезное и красивое лицо.
– Спасибо, – ответила Мила.
– Чем вы занимаетесь по жизни, Камиля?
– Я врач-ветеринар.
– Вы что лечите? – не поняла Антония.
– Скорее не что, а кого. Я лечу животных.
– Чудесно… Вы богаты? У вас есть семья?
– Я небогата, и у меня есть мама, это вся моя семья, – ответила Мила.
Марко принес своей матери бокал с вином.
– Ветеринар – это хорошо. Вот есть у меня в имении одна собака – Лаура, моя любимица, и что-то с ней не то…
– Мама, не грузи Милу.
– Сын, когда говоришь такие диковинные слова, переходи хотя бы на итальянский язык, я тебя не понимаю. Так вот, это борзая, лет ей немного, всего четыре года, но чувствует она себя плохо. Знаешь, плохо ест, фактически не встает, похудела. Я показывала ее лучшим ветеринарам Италии. Они приезжали домой, брали у Лауры анализы, делали рентген легких, снимали электрокардиограмму. Все в норме, но я же вижу, что дело плохо. Мне очень жаль эту собаку, я готова ей помочь, но не знаю, что делать.
– У нее были щенки? – спросила Мила.
– Два раза.
– Хорошо ощенилась?
– В смысле?
– Ну, все было в норме?
– Да-да, норма! Один раз сама рожала, во второй раз врач заметил какое-то осложнение и сделал Лауре как это… сечение.
– Мама, давай сейчас не будем об этом, – попросил Марко.
Антония посмотрела на бокал у нее в руках и перевела взгляд на сына.
– А мой любимый сыр с плесенью? – капризно надула губы Антония.
– Сейчас закажу, мама.
– Сходи лучше сам, котик, – попросила она, и Марко, пожав плечами, вышел из комнаты.
Антония, казалось, задумалась, на самом деле она ждала, когда щелкнут двери лифта в коридоре, оповещая, что Марко уехал. Она развернулась к Камилле и схватила ее за руку.
