использовалась и покрывалась безжалостной коррозией.
Максим снова взревел двигателем своего мотоцикла и рванул вперед так, словно за ним черти гнались. Оставался последний маленький шажок в направлении цели. Весь в предвкушении своего выхода к морю, Макс даже не услышал звука выстрела и не почувствовал, как пуля впилась ему сзади в плечо. Если бы он до этого слегка не дернулся вправо, та самая пуля могла попасть ему в голову.
Позади него стояли четверо, все сжимали в руках оружие. Они не ожидали, что их цель не сразу заметит, что ранен, поэтому даже не сообразили, что же им стоит дальше делать.
— А чего он не падает? — старший, подстреливший только что парня недоуменно пожал плечами.
— Наверное он так захвачен своим путешествием, что даже не заметил…
— А ну-ка пальни ему еще разок в спину, Мишаня.
— Да как скажешь, — тот самый Мишаня прицелился, но пуля выбила песок слева от ноги Максима.
Именно это Макс заметил. Резко развернувшись, он увидел на ближайшей сопке четверых, которых он не столь давно выслеживал. Одновременно с моментом, когда они оказались им замечены, он почувствовал тупую ноющую боль в плече. Засунув руку под куртку, Максим уже знал, что скоро потеряет сознание, если срочно не предпримет какие-либо меры. Рубашка стремительно пропитывалась кровью, хлеставшей из раны. Поэтому следовало действовать быстро. Соскочив с мотоцикла, Макс бросился за ближайший дом. По звуку пуль, отразившихся об угол дома, где за мгновение до этого он успел укрыться, Макс понял, что на мгновение опередил собственную смерть. Теперь предстояло решить, что делать дальше. Автомат остался на мотоцикле в дорожной сумке. Из оружия при себе у него был только пистолет, зато полностью заряженный. Поэтому на каждого из противников сейчас приходилось по два патрона. Передернув затвор, Макс приготовился ждать.
Судя по голосам, его убийцы неторопливо приближались к зданию, за которым укрылся Максим. Они перезаряжали свое оружие и тихо переговаривались:
— Вот он, этот урод, который мне тогда нож к горлу приставил… Надеюсь, теперь мы его зацепили…
— А вот сейчас подойдем поближе, и тогда точно узнаем. Сомневаюсь, конечно, что ты его убил…
— А чего так?
— Да я удивлен, как ты в него вообще попал, рохля! — дружный хохот двух других парней был словно подтверждение его правоты.
— Ну и ладно, — Мишаня, похоже, обиделся. — Вот сейчас подойдем и посмотрим…
Первую пулю получил именно он. Первым выстрелом Максим попал ему точнехонько между глаз. Второй и третий выстрелы попали в грудь старшему, и он не издав больше ни звука, грузно повалился на землю. Двое оставшихся парней переглянулись и бросились бежать. Еще одного Макс достал со второго выстрела. Пуля вошла между лопаток, и мужчина рухнул лицом вперед прямо в дорожную пыль. Оставался только один. И именно этот единственный противник доставил ему наибольшие проблемы. Успев укрыться за соседним зданием, он очередью проверил бдительность Макса — тот успел спрятаться за угол. В пистолете у Максима оставалось всего лишь четыре патрона вместе с тем, который уже был в стволе. Это значило всего лишь четыре попытки по устранению последней помехи. Две из них он израсходовал сразу и впустую, ответив на очередной свинцовый дождь противника. Причем, неосторожно высунувшись, он вроде бы успел спрятаться, но обнаружил, что его в бок пусть слегка, но все же зацепило.
Стрельба с обеих сторон стихла, оба противника брали друг друга на измор, проверяли, кто из них первым не выдержит тишины. Первым не выдержал Макс. Он осторожно выглянул из-за укрытия, но выстрелов не последовало. Он вышел на улицу, готовый, в случае чего, моментально скрыться обратно, но его противник не подавал признаков жизни. Прижав руку к боку, пытаясь остановить кровотечение, Максим в три прыжка очутился у соседнего дома и заглянул за угол — там никого не было. Последний из банды скрылся. Однако он не поверил, что тот просто сбежал, потому присел, опершись спиной на стену дома, и стал ждать. Голова начинала кружиться, сказывалась потеря крови, не желавшей останавливаться.
Наконец, случайным образом в окне соседнего дома Макс заметил, как мелькнула фигура его противника. Парень предпринял обходной маневр, который, однако, не удался. Укрывшись за углом, он стал ждать. Перебежав узкую улочку, мужчина, всех приятелей которого Максим положил, заглянул за угол, но лишь для того, чтобы встретиться с пулей. Реакция его не спасла. Макс ждал его появления, поэтому действовал мгновенно.
Итак, банды больше не было. Максим мог продолжать дорогу, но он почувствовал резкую дурноту. Голова не то, что кружилась, а зашлась в диком танце. Потеря крови все-таки сказалась на самочувствии. Вылететь из седла мотоцикла на полной скорости ему вовсе не улыбалось, поэтому он поискал глазами аптеку. Через минуту поиски увенчались успехом — на другой стороне дороги была расположена аптека, входная дверь в которую была уже давно разбита. Электричества давно уже не было, но Максиму нужны были вещи, которые не портились от долгого хранения или изменений климата. Порыскав в аптеке и обнаружив бинт и лейкопластырь с запасом ваты, он вышел на улицу и присел на скамейку. Перекись водорода к счастью выдохнуться не успела, поэтому пузырек оной пришелся как нельзя кстати. Зажмурившись и зашипев от боли, Макс щипцами вытащил пулю, попавшую в бок, и засевшую в мягких тканях, затем обработал рану раствором перекиси, наклеил лейкопластырь и забинтовал. Это было не сложно, с этим он справился относительно легко. Гораздо сложнее пришлось с пулей, попавшей в плечевой сустав. Обращаться Макс вынужден был только с одной рукой. К счастью пуля прошла на вылет, и операцию по ее извлечению ему проводить не потребовалось, а то не факт, что он бы справился. Вскоре все медицинские процессы были завершены, кровь остановлена, раны обработаны. Настало время покидать отнюдь не гостеприимный Краснодар. Теперь оставалась только одна дорога — к морю. Макс не сомневался, что сегодня попасть на берег уже не сможет. С мотоциклом ему приходилось обращаться крайне осторожно. Держаться за руль ему приходилось только одной рукой, так как кость была по касательной задета пулей, и одна рука была практически обездвижена.
Для начала ставший в одночасье одноруким Макс достал из оставленного поблизости микроавтобуса канистру с бензином и заправил мотоцикл. На все про все ушло не меньше двух часов, но зато теперь горючего должно было хватить до конца пути. Осторожно, чтобы не повредить раненую руку, он забрался в седло мотоцикла и медленно поехал через город, стремясь поскорее его покинуть.
К вечеру Краснодар стал пройденным этапом на пути к морю. Мимо Максима снова проносились телеграфные столбы, выставленные вдоль дороги. К ночи он проехал не меньше пятидесяти километров, а это значило, что море стало на пятьдесят километров ближе. Путь приближался к завершению.
Еще одну ночь ему предстояло потерпеть. Рука жестоко разнылась. Кроме того, ехать в глухую ночь никуда не хотелось. Поэтому Макс смирился и остановился у обочины, решив, что заночует прямо здесь. Улегшись прямо на землю, подложив под раненое плечо свернутое в несколько раз одеяло, он незамедлительно погрузился в сон. Завтра ему предстоял сложный день. Завтра его путь заканчивался — в этом Макс был уверен. До Абинска оставалось не более полутора сотен километров, еще пятьдесят было до Крымска, а дальше — километров шестьдесят до Новороссийска. Там ждало море, там безбрежная морская гладь готовилась встретить своего гостя.
Мраморный зал, погруженный в тишину. Где-то вдалеке слышится чудесная игра флейт и лютней. У окна стоит человек. По крайней мере внешне он похож именно на человека. У него также две руки, две ноги, одна голова… Кудрявые темно-русые волосы красиво вьются, спадая на плечи. Светлый плащ накинут поверх простой рубахи, какую мог бы носить кузнец или плотник. Он оборачивается на звук открываемой двери и смотрит на вновь прибывшего.
Одет вошедший не в пример богаче человека, ожидающего его. Красивый светло-кремового цвета плащ надет поверх сверкающего золотом доспеха. Коротко постриженные светлые волосы непослушно складываются в неровные пряди. Рука в латной рукавице покоится на мече. Когда пришедший начинает говорить, красивый мощный голос, голос сильного мужчины разносится по всему залу:
— Вы звали меня, Всевышний?
Голос отвечающего гораздо тише, можно даже сказать, скромнее, но при первых же звуках его,
