исчезают всякие сомнения в том, что голос этот может многократно увеличиться, если того потребует ситуация:
— Да, Михаил, я давно тебя жду…
— Вошедший преклоняет колено и опускает взгляд в мраморный пол.
— Я слушаю тебя, Всевышний. Будут ли у тебя указания?
— Для начала я хотел бы спросить: нет ли новостей?
— Ничего особенного, Всевышний. Да и откуда взяться новостям в мире, оставленном тобой на произвол судьбы…
— Не забывай, где находишься, Михаил.
— Прости, Всевышний.
— Что с этим человеком? Он еще жив?
— Да, Всевышний, он жив и здоров. Был ранен не так давно, но продолжает свой путь.
— Хотелось бы понаблюдать за ним. Неужели ему все-таки хватит сил дойти до конца?
— Я верю, что он справится, Всевышний. И у меня есть вопрос. Конец обязателен?
— Увы, Михаил, конец неизбежен. Люди столь часто нарушали мои заветы. Они погрязли в грехе. Если бы не страшная инфекция, я склонен верить, что человечество придумало бы себе еще какую-нибудь каверзу.
— Но сейчас ведь практически никого не осталось, Всевышний…
— Вот именно. Но посмотри, что делают оставшиеся? Никуда не делись грабежи и убийства. Ничего не случилось ни с прелюбодеянием, ни с алчностью, ни с гордыней. Если честно, мне очень надоело на это смотреть. Пора провести некоторую чистку. Так что — немного терпения — скоро Земля станет абсолютно новой планетой. И будет заселена новыми видами…
— Но неужели богоугодно наказывать весь человеческий род?
— Да.
— За ошибки отдельных людей?
— Именно так…
— Ты несправедлив, Всевышний…
— Каков есть.
— Есть ли у последнего шансы?
— Он сделает то, к чему стремится. А затем хотелось бы увидеть его и понять получше, а что же он за человек. Это можно устроить?
— Разве для Всевышнего есть что-нибудь невозможное?
— Постарайся.
— Разумеется. Это все?
— Почти. Скажи Гавриилу, что пришла пора возвестить о конце. Пусть возьмет свой рог. Это должно произойти очень скоро…
— Заслужили ли они такой конец?
— Каждый найдет в этом для себя что-то, необходимое только ему. А теперь ступай. А то отец уже гневается.
Словно в подтверждение его слов издалека донесся громовой раскат, а за ним еще один. Вскоре первые крупные капли дождя упали на землю.
— До встречи, Всевышний.
— До встречи, Михаил.
Дверь закрылась за архангелом. Дневной свет стремительно мерк. Даже здесь все было подвергнуто старению и умиранию. И также каждый день вставало и заходило солнце. Лили проливные дожди и бывало удушающее жарко, ложился и таял снег.
Дивный аромат разлился в воздухе после прошедшего дождя. Наступало время вечерней трапезы. Стоя у своего окна, Он увидел, как силуэты обоих архангелов вскоре скрылись вдали. Каждый спешил выполнить данные ему поручения.
В райской обители стремительно смеркалось…
Максим проснулся с утра и первым делом влез на свой мотоцикл. Сегодня ему предстояло, наконец, выехать к морю, завершить свое долгое путешествие. До Новороссийска оставалось двести шестьдесят километров. При желании это расстояние можно было преодолеть на мотоцикле за два-три часа. А желания у Максима было хоть отбавляй. С самого пробуждения у него было приподнятое настроение. Где-то на дальних рубежах сознания мелькала мысль, что его конец близок, что, торопясь к побережью, он только его приближает. Но он ничего не мог с этим поделать. Потому что наряду с мрачноватым предчувствием, его душа пела и приподнятое настроение не омрачалось ничем. Он вскочил на мотоцикл и дал по газам. Его верный стальной товарищ завелся с ходу и стремительно начал набирать скорость. Остерегаясь попасть в аварию на дороге, мало ли пробок могло быть в столь оживленном в летнее время регионе, Максим не прибавлял скорость, остановив стрелку спидометра на отметке 80. К обеду он должен был попасть к морю.
Спустя два часа Макс уже миновал Абинск. Еще через час покинул Крымск и повернул к Новороссийску. Ветер по-прежнему дул ему в лицо, но теперь в воздухе отчетливо чувствовалось присутствие поблизости моря. Свежий солоноватый запах невозможно было спутать ни с чем иным. И этот аромат был щедро разлит в воздухе. Максим аж привстал на сиденье, стремясь полной грудью вдохнуть как можно больше этого запаха. В груди исчезала тяжесть, не мучила больше боль утраты, оставшись на рубеже памяти светлым воспоминанием, даже память о недавних столкновениях с бандитами истерлась как надпись на морском песке стирается набежавшей волной.
Впервые за долгое время Макс был поистине счастлив. Он уже угадывал с возвышения синее бесконечное тело моря, которое раскидывалось перед ним своими бескрайними просторами. Оставалось не более пары километров до цели. Максим проехал их, едва не достигнув скорости звука. Он спрыгнул с мотоцикла и подбежал к самой кромке берега. Торопливо скинув с ног ботинки и закатав джинсы, он раскинул в стороны руки и шагнул в воду. Теплый морской прибой обдал его, забирая из натруженных ног быль наряду с чувством усталости.
Идиллическая картина показалась Максиму до боли знакомой. Краем уха он услышал трубный глас, который шел ниоткуда и сразу отовсюду. Когда солнечный свет потускнел, он уже знал, по какой причине. Оставалось только поднять глаза, чтобы увидеть картину, раскрывавшуюся перед ним во всем своем угрожающем великолепии.
Невероятных размеров волна, растянувшаяся от неба до поверхности воды, закрывала собой солнце, которое всего лишь просвечивало сквозь зеленоватую воду и напоминало тусклую медную монетку. Средоточие силы таилось в этой волне. Она шла вперед, и невозможно было от нее укрыться, невозможно было загородиться. Она шла и поглощала все, что накрывала. Если солнце хотя бы просвечивало, сквозь волну, то все остальное исчезало моментально.
Исполинская волна была уже совсем рядом, и Макс отчетливо понял, что вот он, конец, про который ему столь часто снились сны, в том числе сон, очень напоминающий нынешнюю реальность. Когда волна подобралась вплотную и нависла над ним, он не почувствовал страха, ни злости, ни ярости. Его путь был закончен, как он это очень часто себе представлял. Сквозь воду ему стали проглядывать знакомые лица. Он увидел лицо Кати с тем выражением, с которым она тогда была в парке его родного города. Увидел взгляд Антона, врача, которым он провожал своих спутников, уходивших дальше, оставлявших его по его же просьбе. Увидел пустой взгляд девочки Даши, которая шла с Егором, по его словам из одной деревне, и которая была не совсем нормальной. Увидел он и самого Егора, пожимавшего ему руку на прощание и отворачивавшегося, чтобы больше никогда не встретиться взглядами. Наконец, уже в последнюю секунду перед тем, как поток поглотил его, Макс увидел лицо Ольги, ставшее ему таким любимым.
— Если бы у меня была возможность сказать тебе, как сильно я тебя люблю… — пробормотал Макс чуть слышно.
Рев воды заглушил все прошлые шумы. Волна надвинулась и нависла над ним, грозя обрушиться в любой миг. И тем не менее его последние мысли были именно об Ольге. А затем, задрав голову вверх, он увидел, как вершина волны надломилась и тонны воды стремительно понеслись вниз, прямо на него.
