(да чего уж там, многие) юные особы. Высокий, без тени сутулости, довольно широкий в плечах, с коротко стриженными, но густыми волосами. Денис поймал себя на мысли, что этому молодому врачу не хватает очков, как неизменного атрибута людей его специальности. Темные очки он видел, сейчас они немного оттопыривали карман докторского халата — он, вероятно, их снял, когда подошел к подъезду. Видимо очки для улучшения зрения молодому врачу еще не требовались.
— Вы меня впустите, — доктор слегка кашлянул, но это был кашель ради того, чтобы привлечь внимание, а не признак болезни, — или мне тут до вечера стоять? У меня достаточно вызовов и без вашего…
В его голосе не было ни капли злости, он был ровным и спокойным. Денис себя поймал на мысли, что этот доктор, вероятно, объявляет о смерти пациента родственникам умершего таким же ровным и спокойным голосом, без малейшего признака эмоций. Он посторонился, и врач, войдя в квартиру, сразу застыл в ожидании, когда хозяин запрет дверь и покажет ему, куда идти. Денис проводил его в комнату и показал на жену, вид которой, на его взгляд, еще больше ухудшился, и на детскую кроватку, где спокойно спала Лиза. Врач подошел к кроватке, глянул, осторожным движением, чтобы не разбудить ребенка, пощупал у девочки на шее лимфоузлы, а затем, достав из кармана блокнот, что-то туда записал своим традиционно неразборчивым медицинским почерком. Денис всегда был убежден, что врачей специально обучают такому непонятному почерку, чтобы пациенты не могли прочитать, что же им доктор написал. Затем молодой доктор переместился к кровати, на которой лежала Ольга, положил ей руку на лоб, определяя температуру, а затем так же, как и у ребенка, проверил лимфоузлы на шее. При этом прикосновении, Денис это видел, Ольга поморщилась, видимо, нажатие на воспаленный лимфоузел причиняло ей боль. Хотя он отлично видел, что врач наживал так же осторожно, как и перед этим, стоя у детской кроватки и стараясь не разбудить ребенка. Если от кроватки Лизы врач отошел с довольно мрачным видом, то теперь у него еще и брови сошлись к переносице, придав ему одновременно и забавный, и грозный вид. Учитывая, что забавного в данных обстоятельствах ничего не было, молодой отец семейства внутренне напрягся. Он снова достал свой блокнот и что-то там так же неразборчиво, как и прежде, накарябал. Денису надоело просто стоять над душой и молча переживать. Он приблизился к врачу.
— Доктор, ну что скажете?
Тот повернулся к нему, и Денис ужаснулся: в глазах молодого врача он прочел абсолютное непонимание ситуации. Это было хуже всего. Он просто не знал, в чем дело.
— Что вам сказать… — наконец, решился он. — Вы не поверите, но только за сегодняшний день у меня уже восьмой выезд по вызову, и у всех приблизительно одинаковые симптомы. Различия минимальны. Кто-то мучается кашлем, от которого его едва не выворачивает наизнанку. У кого-то очень резко подскакивает температура тела. У кого-то из легких доносятся жуткие звуки. И все непонятно каким образом заболели. На улице последнюю неделю стояла солнечная погода, да, черт возьми, настоящая жара. Я еще понимаю, что кого-то могло продуть под кондиционером. Но лишь у одного из пациентов я видел сплит-систему. Остальные непонятно где подцепили заразу. И все похожи в одном — все почувствовали себя плохо с утра.
— Но моя жена себя нормально с утра чувствовала, — Дениса начинала уже злить манера доктора начинать издалека. Ему-то нужно было руководство к действию, и чем быстрее, тем лучше. — Мы проснулись почти одновременно. Нас Лиза разбудила, она так жутко плакала…
— А вы себя как чувствуете? — от его внимания не укрылось, как внимательно посмотрел на него врач, словно именно его обвинял, непонятно в чем, и пытался его вывести на чистую воду. — Боль в горле? Головокружение? Затрудненное дыхание?
— Доктор, я чувствую себя так, будто смогу прямо сейчас добежать отсюда до Китайской стены и еще по ней пробежаться туда и обратно.
— Думаю, не стоит проверять на практике. Я поверю вам на слово.
— Так что с моими родными, доктор?
— Как вам сказать… Я, прежде всего не хочу, чтоб вы впадали в панику. У обеих воспаленное горло. У обеих температура очень высокая, и мне не надо ставить им градусник, для того чтобы проверить это. Достаточно потрогать лоб рукой. Думаю, если я их послушаю стетоскопом, получу примерно одинаковые результаты, а потому не хочу тратить ни ваше, ни мое время.
— Так что теперь делать?
— Прежде всего, не впадать в отчаяние. Есть два варианта, которые я вам могу предложить не для очистки совести, а из искреннего желания вам помочь. Я могу сейчас сделать укол вашей жене, чтобы понизить температуру и попытаться как-то сбить температуру у ребенка. Но если жар возобновится, далеко не факт, что вы успеете даже дозвониться нам, прежде чем их потеряете, — видя, как у Дениса округлились от ужаса глаза, врач поднял обе руки, словно сдаваясь в плен. — Я всего лишь пытаюсь отталкиваться от наихудшего варианта развития событий, чтоб, в случае чего, подобное не стало для вас шокирующим сюрпризом.
— Я понял, доктор, — Денис уже был в шоке и готов был согласиться на любое предложение врача, лишь бы спасти жену и ребенка. — Вы говорили о двух вариантах…
— Да. Сейчас мы забираем обеих с собой и везем их в городскую больницу. По крайней мере, там они будут под постоянным наблюдением врача. Учитывая обстоятельства… В-общем, мы не будем разделять ваших жену и дочь, а положим обеих в одной палате. У вас пять минут, чтоб собрать все необходимое. Я подожду вас здесь.
Денис рванулся к шкафу и стал собирать вещи своим родным в больницу. В первую очередь в пакет было упаковано постельное белье, за ними настала очередь одежды для жены и дочери. Вскоре большой капроновый мешок был наполнен под завязку. Денис подошел к жене:
— Солнышко, ты как?
— Вроде бы живая, — она открыла глаза и попыталась оглядеться. — Только горло сильно болит. Доктор был? Я, кажется, задремала…
— Доктор в прихожей, ждет нас.
— Зачем?
— Вас положат в больницу. Врач сказал, что так будет лучше.
— Что? В больницу? С Лизой что-то серьезное?
— Не знаю. Врач не говорит ничего конкретного. Но он посоветовал вас обеих госпитализировать, в клинике вы постоянно будете под присмотром медиков. Ты сама идти сможешь?
— Не знаю… Может быть, если ты меня поддержишь.
— Ладно, одевайся. Давай, я тебе помогу.
Через десять минут все четверо вышли из квартиры. Ольга медленно-медленно шла, словно по минному полю, поддерживаемая под руку молодым врачом. Следом шел Денис, неся на руках спящую Лизу. Дверь за ними закрылась, и в замке дважды повернулся ключ.
Ирина очнулась от странного дремотного состояния, в котором пребывала последние пару часов. Ей показалось, что она слышала стон из комнаты, где спал ее муж. Она долго бродили по коридорам своего бессмысленного сна, не понятно, что разыскивая. Или непонятно кого. Вокруг было темно, и Ирина вынуждена была двигаться, вытянув руки вперед, ожидая каждое мгновение наткнуться на невидимую преграду. Однако еще страшнее для нее было заблудиться и остаться здесь навсегда. В этих темных закоулках эхо далеко разносило звук ее шагов. Где-то вдалеке слышались стоны. Стонал явно мужчина, хотя эхо спокойно могло исказить и сам звук, да и расстояние, с которого звук мог дойти до ее слуха. Наконец, Ирина поняла, что звук этот вовсе не из ее сновидения. Кто-то стонал наяву. Она вскинула голову, сбрасывая с себя последние остатки дремотного состояния, в которое она погрузилась, перенервничав с утра, и обнаружила себя все в том же кресле в гостиной с так и не открытой книгой на коленях.
Стон доносился из спальни. Пару часов назад она проверяла состояние своего мужа. Николай спокойно спал, лежа на спине, температура у него немного, но понизилась, и его жене даже показалось, что хрипы из груди стали звучать немного тише. Преисполненная надежды, что, быть может, эта болезнь, кроме того, что она быстро начиналась, еще и быстро заканчивалась, Ирина тихо вышла из комнаты и устроилась в гостиной. Там всегда, она, правда, не знала, почему, было немного прохладнее. И очень часто проводила там время с книжкой в руках, погрузившись в страсти, бушующие на страницах ее любимых
