По городу все реже можно было увидеть машины «скорой помощи». Гораздо чаще на улицах встречались армейские грузовики. Военные пытались уследить за возможными приготовлениями к штурму застав. Самых больших сюрпризов ожидали естественно от студенчества. Молодежь, легкая на подъем, была разве что не пофамильно на контроле и военных. Любые группы молодых людей после случая на заставе моментально останавливались военными патрулями и досматривались. Один такой досмотр к вечеру привел-таки к очередной вооруженной стычке. Патруль остановил пятерых совсем еще подростков с требованием приготовить личные вещи к досмотру. Один из патрульных сразу получил пулю в лоб. Второму повезло больше — он успел укрыться за углом и отстреливался до прихода подкрепления — те оказались поблизости. Подростки попытались скрыться, но были блокированы и уничтожены. Когда двое последних бросили оружие и подняли руки над головой, показывая, что сдаются, командир подразделения лично расстрелял обоих очередью из автомата. Правда, его бойцы его не смогли поддержать в настолько бесчеловечном поступке. Одно дело было отражать нападение вооруженных людей и совсем другое — стрелять в безоружных, тем более совсем еще детей. За свой поступок командир моментально схлопотал очередь в спину, выпал из машины и был оставлен прямо посреди улицы.
Жизнь в городе все еще продолжалась, хотя ее привычный распорядок был безвозвратно утерян. Люди засыпали ночью в страхе, что не смогут проснуться с утра. И все в меньшем количестве окон загорался в темное время суток электрический свет.
Новосибирск располагался значительно дальше на восток, но инфекция началась там практически в то же самое время, что и в европейской части России. И с теми же ужасающими результатами. В считанные часы один из крупнейших сибирских городов был объят паникой и страхом ожидания. Ожидания неизвестно чего. Врачи уже в первые дни сбились с ног в попытках хоть как-то помочь людям. Они и сами становились жертвами инфекции, которая с ужасающей скоростью распространялась на громадные расстояния. Средства массовой информации наперебой твердили о появлении вакцины, но день проходил за днем, здоровых людей оставалось все меньше, смертность возросла многократно, а вакцины все не было.
Число вооруженных столкновений становилось все больше. Дезертирство среди военных приобрело масштабы всеобщего исхода. Стараясь сдержать поток людей на выходе из города, военные, не дожидаясь приказов командования, открывали огонь на поражение. Гражданские, хоть и были вооружены чем попало, отвечали тем же. Вскоре потери от вооруженных конфликтов уже едва ли не приравнивались к инфекционным.
Не все из военных придерживались единой точки зрения, что следует превратить город в карантинную зону и никого из города не выпускать. В полдень накануне командир одной из застав открыл выход из города. Все несогласные с ним на заставе были обезоружены и взяты под стражу. В течение нескольких часов проход был открыт, пока кто-то из вышестоящих не заметил неладное. Проход был перекрыт, а все участники несанкционированной командованием акции были казнены.
Вечером следующего дня в городском Дворце Культуры было собрано экстренное собрание. Необходимо было решать, что предпринимать дальше. В зале присутствовал и мэр города, и командир воинской части, базировавшейся в Новосибирске. Оба находились под внушительной охраной. Впрочем, возможные вооруженные конфликты были практически исключены, так как здание было оцеплено военными и милицией, а каждый входящий внимательно досматривался на предмет наличия оружия.
Первым слово взял мэр, сам уже безнадежно больной:
— Уважаемые сограждане, я специально хотел созвать это собрание, дабы прояснить некоторые вопросы касательно нашего мирного сосуществования с военными. До меня дошли некоторые слухи…
— Какие там слухи! — с первого ряда поднялся высокий седой мужчина. — Уже давно не секрет, что военные открывают огонь на поражение, стоит кому-либо приблизиться на расстояние выстрела. Мы так и будем терпеть подобные выходки, или все-таки военщина несколько поумерит свое служебное рвение?
— Я прекрасно понимаю ваш праведный гнев, но… — мэр замялся, — вы же понимаете, что военным я приказы не отдаю…
— Тогда пусть нам ответят те, кто отдает бесчеловечные приказы! — рев одобрения поднялся в зале, толпа приветствовала каждое слово мужчины из первого ряда. — Или смелости не хватает?
— Ну почему же? — с места рядом с мэром поднялся мужчина в возрасте, одетый в военную форму. Его отличительной особенностью были круглые очки в тонкой оправе, похожие на те, которые любил носить Берия. — Я с удовольствием вам отвечу на все вопросы, если сочту их достоянными ответа.
— Мой первый вопрос, по-вашему, недостоин? Вопрос, посвященный беспределу ваших людей?
— Позвольте, милостивый государь, — голос был скрипучим как плохо смазанные дверные петли, — о каком беспределе вы говорите?
— Вы стреляете в мирных граждан!
— В мирных граждан? Это вы про тех, кто подходит к заставе с оружием в руках? Это их вы считаете мирными? Да я только за последние два дня потерял убитыми и тяжелоранеными восемнадцать человек! А ведь это если не считать заболевших… Мы, сударь, стреляем не сами, а только в-ответ на агрессию по отношению к нам.
— Женщины и дети тоже, по-вашему, способны на агрессию?
— Если у женщины в руках ружье, а у ребенка автомат, да, они способны на агрессию. Вы были в Чечне? Нет? А я был. И там у каждого мальчишки с детства в руках автомат, с которым он уже способен обращаться как взрослый. Так что не говорите мне, прошу вас, про женщин и детей.
— Но почему нам мешают выбраться из города? У многих есть дачи за городом, там воздух чище. Может, туда инфекция еще не добралась…
— У меня приказ, полученный из столицы. В городе объявлен карантин. Не хотелось бы вам лишний раз напоминать, но у нас настоящая эпидемия. У меня три четверти личного состава уже больны. А вы еще усугубляете. Как я могу выпустить из города больных людей? Чтобы они дальше понесли заразу? Туда, где, как вы говорите «воздух чище»? И расширить тем самым зараженную территорию?
— Так что же нам теперь, сидеть привязанными в городе?
— Да. Именно это я вам и предлагаю. Даже не предлагаю, а настоятельно советую.
— И до каких пор это будет продолжаться? — это выкрикнула женщина из задних рядов.
— До тех пор, пока не снимут карантин, — офицер невозмутимо повернулся в сторону, откуда был адресован вопрос, — или не введут вакцинацию. Одним словом, пока не закончится эпидемия… У вас есть еще вопросы?
— Когда будет вакцина?
— Врачи обещают со дня на день. На этом у меня все, — офицер невозмутимо спустился со сцены и прошествовал к выходу в сопровождении двух автоматчиков.
В зале поднялся ропот, который перешел в жаркий спор. Люди излишне эмоционально дискутировали друг с другом. Одни предлагали наплевать на запреты военных и прорываться из города, другие призывали не пороть горячку и дождаться вакцины. Дебаты не обошлись без рукоприкладства, и нескольким людям расквасили нос, а одному его сломали. Собрание затянулось до поздней ночи, но к единому мнению прийти так и не получилось.
На следующий день по всему городу были разбросаны листовки с призывом покончить с властью военных в городе. Содержание было приблизительно следующим:
НЕ ВЕРЬТЕ ВОЕННЫМ ГРАЖДАНЕ — ОНИ ВАС ОБМАНЫВАЮТ.
1. ВЫХОД ИЗ ГОРОДА БУДЕТ ОТКРЫТ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА НЕ ОСТАНЕТСЯ НИ ОДНОГО ВОЕННОГО, ЧТОБЫ ЕГО ЗАКРЫВАТЬ.
2. НИКАКОЙ ВАКЦИНЫ НЕТ И ВРЯД ЛИ ОНА КОГДА-НИБУДЬ ПОЯВИТСЯ.
3. ВОЕННЫЕ ПРИЗЫВАЮТ НАС К МИРУ, А САМИ ОТКРЫВАЮТ ОГОНЬ ДАЖЕ ПО БЕЗОРУЖНЫМ ЛЮДЯМ.
4. КАРАНТИН БЫЛ ОБЪЯВЛЕН С ЦЕЛЬЮ СКРЫТЬ ПРАВДУ ОТ НАРОДА. ПРАВДА В ТОМ, ЧТО ИНФЕКЦИЯ — ОШИБКА ПРАВИТЕЛЬСТВА.
Из города часто выезжали армейские грузовики. Один журналист набрался смелости и умудрился незаметно проследить за одним таким грузовиком. Он сам был в ужасе от тех снимков, которые у него
