некоторые неудобства, так как приходилось массировать одной рукой, но девушка не сдавалась. Для начала, она попробовала повертеть ступнями. Тут же у нее возникло ощущение, что в икроножную мышцу вонзился сразу миллион маленьких иголочек. Однако это Катю не остановило. Она массировала сначала одну ногу, затем другую, и вскоре по ощущениям прилива тепла к мышцам поняла, что добилась своего. Для верности девушка, полулежа на полу, попробовала сделать ногами «велосипед», и это ей со второй попытки удалось.
Теперь предстояло самое сложное: освободиться от наручников. Катя глубоко вздохнула и попыталась вытащить руку из железного кольца, затем второй раз, затем третий. Бесполезно. Кожа на руке собиралась складками и именно это мешало крохотной девичьей ручке протиснуться и выбраться на волю.
А есть хотелось безумно. По ее собственным подсчетам, Катя находилась здесь уже не меньше четырех дней. Желудок все чаще болезненно сжимался внутри, страдая от недостатка пищи. Но еще больше девушке хотелось пить. Перед ее внутренним взором сейчас журчали тысячи и миллионы ручейков. Губы у нее пересохли, и бесполезно было проводить по ним языком. Слюны во рту не было ни капли. Язык напоминал наждачную бумагу. Кожа на теле, собранная в складки, не сразу растягивалась обратно, а значит, теряла эластичность, что было прямым следствием обезвоживания организма.
На самом деле девушка находилась в этой комнате уже не четыре дня. Сегодняшнее утро было седьмым по счету. В мире снаружи прошла почти неделя. Города уже опустели. По улицам не ездили машины, еще работали на старых запасах электроэнергии светофоры на дорогах, а вот сирены тревожной сигнализации в магазинах с разбитыми витринами и взломанными дверями уже пару дней как смолкли.
Катя не могла приподняться до окна и выглянуть наружу — длины прикованной руки не хватало. Следовательно ей необходимо было освободиться, причем в самое ближайшее время. Она уже чувствовала, что голод начал вызывать приступы головокружения. Она могла запросто потерять сознание от слабости. Сейчас девушка готова была даже заново пройти через все ужасы той ночи ради одного-единственного глотка воды.
Она повернула голову и с ненавистью посмотрела на наручник. Затем еще раз глубоко вздохнула и медленно начала вытаскивать руку из железного кольца. Сначала ей все удавалось — кольцо скользнуло на пару миллиметров… остановилось… еще немного скользнуло… и вновь было остановлено суставом большого пальца и собравшейся в складку кожей тыльной стороны ладони. Однако Катя не сдавалась, в хрупкой девушке, измотанной несколькими днями плена, была недюжинная сила воли. Не издав ни звука, она продолжала тянуть руку, хотя кольцо наручников больше не двинулось. И вдруг она почувствовала, как боль огненным смерчем прошла по ее руке, от запястья к плечу. Девушка с ужасом посмотрела на руку и увидела, что в месте, где наручники соприкасались с ее рукой, кожа надорвалась и теперь очень болезненно слезает, открывая кровоточащую плоть. Это выглядело так, словно Катя снимала перчатку, только ощущения были гораздо более болезненными. Однако боль ее не остановила. Как хищный зверь, почуяв запах крови, идет по следу жертвы, так и она, почувствовав, что, несмотря на боль, кольцо наручника стало сползать с руки, не останавливалась. Девушке казалось, что ее руку кто-то облил бензином и поджег — боль была адская. Чтобы хоть немного притупить эту боль, она стала думать о том, как выйдет из этого жуткого дома и, наконец, будет пить. Даже из первой попавшейся лужи — ей было все равно. Едва не ослепнув от нового приступа боли, она из последних сил рванула руку на себя, но наручник остановился как влитой. Катя едва не закричала от обиды и разочарования. Неужели вся боль, все страдания, все ее усилия были напрасными? С воплем ярости она дернула руку в последний раз, и наручник неожиданно легко соскочил с кисти. Девушка поднесла кровоточившую руку к глазам, не в силах поверить своему счастью. Она была свободна! СВОБОДНА! Опершись на подоконник больной рукой, которая снова напомнила о полученной травме очередным взрывом боли, Катя встала на ноги и ковыляющей походкой направилась к двери. Дверь в комнату была заперта, но к счастью открывалась она наружу. Да и дверной замок не был таким уж серьезным препятствием. Девушка слишком сильно страдала от жажды, чтобы запертая дверь могла бы ее задержать. Она много раз видела, как герои ее любимых фильмов могли вот так вот запросто вышибить дверь плечом. В реальности это оказалось значительно сложнее и болезненнее. И хорошо еще, что дверь оказалась не из цельного дерева, иначе выбить ее девушке никогда бы не удалось. А так уже через минуту она была по другую сторону двери, правда держалась рукой за ушибленное плечо. Ей оставалось только порадоваться, что она не ушибла плечо здоровой руки, иначе получилось бы, что она лишилась обеих рук сразу. А так одна рука оставалась здоровой. Едва ли не бегом, Катя направилась в ванную и включила воду. Она не смогла сдержать слезы, когда из крана хлынула тугая струя воды. Не обращая внимания на больную руку, девушка упала на колени перед ванной и начала пить. Она сделала несколько больших глотков и остановилась, помня, что не следует сразу много пить, если несколько дней мучилась от жажды. Однако глотки все же получились слишком большие, и через несколько секунд ее вывернуло наизнанку — желудок не смог с ходу усвоить то, чего ему не доставалось в течение долгого времени. Однако, даже выблевав всю воду, Катя все равно счастливо рассмеялась и, снова сунув голову под кран, стала пить, в этот раз выпив чуть меньше и мелкими глотками. Желудок снова предпринял попытку взбунтоваться, но на этот раз успокоился и оставил воду внутри.
Теперь стоило подумать о пораненной руке. Плечо сильно болело, но там, скорее всего, был вывих или сильный ушиб, и Катя с этим ничего поделать не могла. А вот рука все еще продолжала кровоточить. В тумбочке над раковиной девушка нашла бутылочку с перекисью водорода — ну должно же было и ей хоть раз повезти. Теперь нужно было найти большую чашку.
Она вышла из ванной, отправившись на кухню, и тут ей в нос ударил запах разложения, которого она до этого момента просто не замечала, а может, не обращала на него внимания. За кухонным столом сидел мужчина. Возраст его назвать было трудно, потому что лицо его почернело. Мухи кружили над его головой, а, пока девушка смотрела на него, из его полуоткрытого рта выполз паук. Видимо, этот мужчина прошлой (или позапрошлой?) ночью ходил по квартире. Задрожав всем телом от отвращения, Катя схватила с кухонной полки примостившуюся там чашку и со всех ног бросилась в ванную. Сейчас надо было решать проблемы по мере их поступления. Вылив в чашку перекись, Катя сжала зубы и опустила руку в жидкость. Боль была адской и, запрокинув голову к потолку, девушка испустила крик. Жидкость в чашке вспенилась, боль, казалось, поедала руку, поднимаясь все выше. Вытащив руку из чашки, Катя посмотрела на белесые края разорванной наручником кожи. По крайней мере, кровотечение остановилось. В шкафчике, где стоял пузырек с перекисью, она нашла бинт и, кривясь от боли, замотала руку. Теперь надо было уходить из квартиры. Но для начала стоило хотя бы одеться. Выйдя из ванной, Катя, стараясь не шуметь, словно боялась разбудить мертвого мужчину в кухне, прошла в комнату, которая была за стенкой от той, в которой она находилась все эти дни. В отличие от ее «тюремной камеры» в этой комнате было больше мебели. У одной стены стояла застеленная софа, напротив стоял стол, на котором пачками были сложены уже пожелтевшие от времени газеты. В углу стояла тумбочка, на которой покоился старенький цветной телевизор, а напротив окна находился облезлый платяной шкаф. Заглянув в него, Катя вспугнула небольшую стайку моли, разлетевшейся кто куда. Из вещей в шкафу висело только старое драповое пальто и пара рубашек. Вещи принадлежали, видимо, тому самому мертвому мужчине, который упокоился на кухне. Словом, вещей, пригодных для ношения, там не было.
Сорвав с софы покрывало, Катя замоталась в него, создав некое подобие сари, в которых ходили индийские женщины. Это было все-таки лучше, чем выходить на улицу обнаженной. Она вышла в коридор и посмотрела на выбитую ей дверь. Та напомнила ей хищно раззявленную пасть монстра. У нее не было ни малейшего желания возвращаться туда, чтобы забрать хотя бы юбку. Поэтому направившись к входной двери, девушка вышла из квартиры, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.
Выйдя на улицу из грязного, пропитанного запахами мочи и разложения подъезда, Катя с удивлением осмотрелась вокруг. Не было слышно привычного шума улицы. По дороге не ездили машины, не раздавались крики детей с игровой площадки. Зато в поле ее зрения оказались несколько лежащих то тут, то там безжизненных тел. В том, что это лежали люди, сомнений не было никаких. В том, что жизни в этих телах не было, сомнений было еще меньше. В душном летнем воздухе стоял сильный запах разложения. Слабый ветерок не в состоянии был разогнать эту вонь.
Ноги у Кати чуть не подкашивались, когда она проходила мимо мертвых тел. Этот путь дался ей нелегко, но, наконец, она вышла на улицу и замерла, шокированная. Улица была абсолютно пуста. Единственными живыми существами, кроме нее, на улице были бродячие собаки. Одна пробежала мимо
