Я - Янис

Недалеко от нас есть старый кирпичный дом. Похоже, что раньше это была фабрика. За домом — асфальтированная площадка.

Когда мы туда пришли, я вскочила на велосипед и немного проехалась. Часть площадки была довольно ровной и гладкой, но дальше шли выбоины. В них скопилась грязная коричневая вода.

— Можно прокатиться? — спросила Глория.

— Конечно. Но осторожнее с выбоинами! Если въехать, то колесо лопнет.

Ноги у нее были слишком длинные.

— Можно поднять сиденье? — спросила она.

— Только гаечным ключом, — ответила я.

— И у нас его нет? — встревожилась она.

Я поискала в карманах. В шутку.

— Ладно, — сказала она и принялась крутить педали.

Ей приходилось раздвигать колени, чтобы они не упирались в руль. Но в результате все получалось. Пальто развевалось, как бурая мантия. Глория позвала господина Аля, и тот вскочил на багажник. Потом Глория стала нарезать круги, довольно быстро. Классно, если учесть колени, руль и выбоины в асфальте. Каким-то удивительным образом она на ходу сняла пальто и кинула мне. На ней были штаны со штрипками на подошвах. Синие. И синий джемпер. Вдруг она пристроила одно колено на седло. Другую ногу вытянула назад. Кот решил, что безопаснее всего спрыгнуть, и я его понимала.

Она держалась за руль, и велосипед катился сам по себе. Мне ужасно понравилось. На асфальте было полно выбоин и трещин — я надеялась, что она тоже это видит.

Номер закончился тем, что велосипед резко вильнул в сторону. Я подбежала к ней. Она неподвижно лежала под великом. Господин Аль тоже подбежал с жалобным мяуканьем.

Я подняла велосипед, Глория медленно встала. Ничего не говоря, она взяла пальто и надела. Застегнула все пуговицы, тяжеловато дыша. Потом достала из кармана карамельку и положила в рот.

— Я слишком длинная. И слишком старая, — произнесла она, наконец.

— Слишком много дыр в асфальте, — сказала я.

— Когда я была маленькая, умела стоять на седле. На одной ноге.

— Разучиться легко. Тренироваться — самое главное. Это и «А», и «У».

Она засмеялась, и я поняла почему. Эта поговорка про «А» и «У» — самая дурацкая в мире. Не понимаю, с чего я вдруг ее вспомнила. Наверное, из-за нашей учительницы, которая все твердит про «А» и «У». «Правильно говорить — это „А“ и „У“…» — повторяет она. — «Вам надо учиться хорошо говорить по-шведски». И «учить уроки — это „А“ и „У“, если хочешь кем-то стать». Но она ни разу не смогла объяснить, почему все заканчивается на «У».

Ф, X, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, Э, Ю, Я — они что, ничего не стоят и потому не считаются?

— Ты ударилась? — спросила я.

— Это ничего, — улыбнулась она.

Хотя вид у нее был потрясенный. Мы присели на лужайку между островков асфальта. Она достала бутылку с морсом, и господин Аль стал лакать из крышечки. Очень здорово: язык так и мелькал, и ни капли мимо. Для нас Глория захватила кофейные чашки. Мы больше не говорили о велосипедных трюках. Весь пикник Глория сидела с мрачным видом.

Когда мы прощались у ее подъезда, она вздохнула.

— Ты не знаешь, где можно купить дешевый велосипед?

— Можешь брать мой, когда я в школе.

— Он слишком маленький. Но все равно спасибо. А может, я слишком длинная.

В эту минуту она закашлялась, и вид у нее стал совсем как у настоящей старухи. Которая даже сама до дома не дойдет.

— Пока, — быстро попрощалась я. Она же не знала про горилл в адидасовской одежде.

Она кивнула, и мне показалось, что наша прогулка как-то грустно закончилась. Но что поделаешь. Господин Аль, по крайней мере, радостно прыгал у ног Глории. Наверное, соскучился по салаке.

Я обернулась и тут же увидела их. Мой брат был среди этих идиотов. Когда он уже поймет, во что ввязался? И сеструха Линуса там тоже была. В своих штанах с молниями. Молнии были расстегнуты, так что виднелись бедра. В пупке блестело кольцо. И татуировку-скорпион на плече было видно, потому что одета она была в узенькую майку. Мой брат уже два года за ней таскается. Этот дурак все не поймет, что ему ничего не светит.

Он много о себе думает, мой брат. Например, что он нравится Адидасу. Конечно, иногда Адидас дарит ему вещи. Всякие красивые спортивные штуки, все с пометкой из отцовского магазина. Отец меня убьет, если я расскажу, где магазин. Потому что тогда вы туда поедете и будете клянчить, потому что знаете меня. Мой отец — король «Адидаса». У него все права на торговлю в Швеции. На весь импорт. Поэтому он такой занятой…

Никто не верит в эти сказки про импорт и шведские права. Мы с Заком смотрели в городе. Пошли в самый большой магазин «Адидас» и спросили про короля «Адидаса». Нас тут же выгнали, решив, что мы пришли воровать. Это Зак никогда не расскажет Адидасу. Он же не самоубийца.

Большая горилла встал около моего велика, широко расставив ноги. Зеббе держал багажник.

— Ну как, повеселились со старухой? — провонял Адидас. Честное слово, как только он открывает рот, сразу воняет.

Я злобно уставилась на Зака. Он вообще брат мне или кто?

— Ты чего за сеструхой не следишь, Зак? Не пора ли научить ее уважать старших?

Адидас толкнул Зака, так что тот чуть не упал на меня. Сестра Линуса заржала так, что кольцо в пупке подпрыгнуло. Почему никто не вставит в это кольцо цепочку и не уведет ее подальше? Мне бы и дела не было.

— З-зачем ты приходишь к старухе? — выдохнул Зак прямо мне в ухо.

Отвечать мне было некогда.

— Проверь карманы! — приказал Адидас.

С ума сойти, я глазам не верила, но этот размазня послушался! Он рылся в моих карманах, пока я не ударила его в живот. И еще коленом между ног. Я тренировалась, правда, на всякий случай. Ну, знаете, всякие уроды в подъезде и все такое. Но я и не думала, что придется Зака коленкой… А что мне оставалось делать? Я же говорю, он дурак.

Не очень приятно было смотреть, как он побледнел и согнулся пополам.

Адидас прыгал вокруг, как будто ему муравьев в штаны насыпали.

— Она тебя бьет, а ты терпишь? Зак, покажи ей! Пусть она тебя уважает!

Но Зак только стонал. Похоже, я попала куда надо.

Мало того, Адидас ему еще и по челюсти съездил.

Зак еще сильнее побледнел.

Адидас — король идиотов — направился в мою сторону. Наверное, подумал, что я задрожу от страха. И я, конечно, задрожала. Кажется, это было заметно.

— Старших надо уважать, тебе не говорили? — просипел он.

— Ты мне отец, что ли? — отозвалась я. Голос дрожал — так бывает, когда ждешь удара и не знаешь точно, сильный он будет или не очень. Надо было что-то ответить, но не слишком, чтобы не полететь на землю.

— Ты не слышала, что я тебе велел сделать?

Он навалился на руль велика. Адидас насквозь гнилой. От бритого черепа до уродливых башмаков.

— Послезавтра — последний срок, — выплюнул он мне в лицо. — Принесешь побрякушек. Поняла? Твой братец мне задолжал. Придется помогать. Иначе ему это боком выйдет, догоняешь?

Он толкнул руль, и велосипед откатился назад. От неожиданности гориллы отшатнулись назад, чуть не спотыкаясь. Я поймала момент и сбежала. Даже не оглядываясь назад, я знала, что Заку несладко. Но