щелчки.
Собаки встревожились. Несколько лаек поднялись и стали наблюдать за Элеонор и Синклером, а когда он двинулся к мешку с пищей, одна тявкнула, очевидно, полагая, что сейчас ей выдадут вторую порцию угощения. Синклер запустил руку в мешок и выудил из него горсть шариков размером с картечь. Понюхал — немного несло конюшней, — затем попробовал на зуб. Вкус оказался не изысканным, но вполне сносным. Проглотил один шарик, потом сунул себе в рот целую горсть. Шарики были хрусткими, но не такими жесткими, как галеты на бриге.
— Держи, — сказал он, протягивая горсть Элеонор. — Не деликатес, но ничуть не хуже армейских пайков.
Запах собачьего корма, видимо, не прельстил Элеонор, так как она замотала головой и отвернулась. Синклеру ничего не оставалось делать, как высыпать шарики в объемистый карман позаимствованной красной куртки. Сейчас не было времени спорить.
Он прошел к сундуку в задней части псарни и оглядел его: цепей нет, засов сорван, а крышка держится на честном слове. Медленно приподнял ее и обнаружил внутри мокрый военный мундир, стремена, шлем, пару книг, как ни странно, все еще замороженных и внешне нетронутых, и, наконец, три целых бутылки, этикетки на которых, правда, очень неразборчиво гласили, что в них мадера из Сан- Кристобаля. Он схватил их в первую очередь, завернул в военный мундир и аккуратно положил ценность на дно нарт. Сани были оборудованы просторным грузовым поддоном, который тянулся из конца в конец, поэтому Синклер свалил в него и прочее содержимое сундука — военное снаряжение и книги.
Когда наконец он подтащил к саням и мешок с собачьим кормом, привязанные к столбикам лайки, вероятно, начали подозревать, что у них крадут лакомство, и все как по команде встали, настороженно наблюдая за происходящим. Синклер не исключал, что дело вовсе не в мешке с едой, а в нем самом. Он давно обратил внимание, что в его присутствии животные часто проявляют признаки беспокойства. Так повелось с Балаклавы…
Вожак упряжки — огромное животное с глазами цвета голубого агата — яростно залаял и стал рваться с привязи.
— Уймись! — цыкнул на него Синклер, стараясь не повышать голос, но в то же время придать ему приказной тон.
Он молил Бога, чтобы завывающий ветер заглушил собачий лай.
Когда он погрузил мешок на сани, вожак стаи оскалился и прыгнул вперед, но короткая цепь крепко держала его за ошейник.
— Да заткнись ты! — прошипел Синклер.
Элеонор, съежившись, стояла у стены, и Синклеру пришлось за руку отвести ее к саням и помочь забраться внутрь.
— Как ты собираешься управлять ими? — еле слышно донеслось из-под нахлобученного капюшона.
— Так же, как управлял лошадьми всю свою жизнь.
По правде говоря, вопрос занимал и его самого. Он-то рассчитывал, что собаки проявят покорность, а они подняли гвалт. Необходимо было срочно утихомирить псов, иначе план провалится.
Синклер обошел деревянную загородку, взял головную часть упряжи и повертел в руках — на вид она мало чем отличалась от упряжи, которой запрягается четверка лошадей. Другие собаки наблюдали за его действиями с интересом, но пес-вожак имел особое мнение насчет незнакомца. Громко лая, он бросился на непрошеного гостя, но добраться до него не позволил врытый в землю столб, и пес снова припал к земле. Он быстро вскочил на лапы и снова бросился вперед, рыча и брызгая слюной, но на этот раз столб покосился и через мгновение выскочил из земли. Подобного развития событий, очевидно, не ожидала даже собака, так как она пулей пролетела мимо Синклера и с разбега ткнулась мордой в дощатую стену. Пес развернулся и, волоча за собой на цепи деревянный кол, опять ринулся на врага, однако Синклер успел сместиться вбок и одной рукой отразить атаку. По счастью, волочащийся на цепи столб зацепился за другой, и за те несколько секунд, пока собака высвобождалась, Синклер успел заскочить за деревянную ограду.
Элеонор вскрикнула, однако Синклер жестом приказал ей оставаться в нартах. Пес начал снова на него надвигаться, но когда увидел, что незнакомец пятится к задней части сарая, к лесенке, ведущей на чердак, изменил направление и начал обходить того с фланга. Не успел Синклер одолеть и половину расстояния до лестницы, как собака впилась острыми клыками ему в сапог, насквозь прокусив кожу, — вот когда он пожалел, что снял шпоры! — и резким рывком повалила на пол. Цепляясь голыми пальцами за деревянные доски и яростно отбиваясь от повисшей на сапоге зверюги, Синклер пополз в направлении спасительной лесенки.
Когда пес на мгновение отпустил жертву и отпрыгнул в сторону, он вскочил и вихрем взлетел на чердак. Внизу поднялся невообразимый собачий лай. Синклер постарался успокоиться и взять себя в руки, но тут же услышал за спиной царапанье когтей собаки, которая с трудом взбиралась по узкой лестнице, а спустя мгновение увидел в отверстии крупную песью морду с горящими глазами и злобным оскалом. Он понял, что надо делать, и, как только собака бросилась на него, выхватил саблю и встретил противника выставленным вперед клинком. Обрушившись всем весом на острое оружие, собака пронзительно взвыла, и Синклер, не выпуская саблю из руки, повалился на пол рядом с извивающимся от боли врагом. Он молниеносно прижал горло собаки запястьем и дернулся назад, одновременно выдергивая клинок из тела жертвы, однако сабля уже сделала свое дело — из раны, обагряя белый мех животного и покрытый сеном пол, хлынула кровь, а пес задергался в конвульсиях. Синклер откатился подальше, опасаясь, как бы собака не предприняла последний отчаянный бросок, и перевел дух. Из горла агонизирующего пса вырвался булькающий хрип.
Снизу раздавались взволнованные крики Элеонор:
— Синклер! Ты в порядке?! Синклер, отзовись!
— Да! — крикнул он в ответ, стараясь придать голосу твердости. — Я в порядке!
Он взглянул на разорванный сапог, мокрый от собачьей слюны, и только теперь почувствовал, что по голени у него течет кровь — пес приложился зубами основательно. Синклер поднялся на ноги, обошел умирающее животное и стал спускаться. К потолку, как он успел заметить, был прикреплен странный шар, испускающий яркий белый свет, отчего по ступенькам перед лейтенантом ползла темная, резко очерченная тень. Определенно они попали в мир чудес: люди получают тепло от бездымных очагов, свет дают стеклянные колбы, а одежду здесь шьют из такого чудного материала, которого Синклер в жизни не видывал. Но все-таки жизнь не изменилась до неузнаваемости. Нет, думал он, стирая с руки кровавое пятно, в основе своей мир остался таким же жестоким.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Вернувшись в лагерь, Майкл сразу поспешил в свою комнату, где оставил кое-какое фотографическое оборудование, после чего отправился искать Дэррила. Он был на полпути к биологической лаборатории, когда наткнулся на Шарлотту, пересекающую заснеженную аллею между модулями.
— С возвращением, — приветствовала она журналиста. — Я иду ужинать. Ко мне не хочешь присоединиться?
— Сначала работа, потом удовольствия, — ответил он, вытягивая из-под воротника парки лямку фотокамеры. — С тех пор как я последний раз фотографировал льдину, прошло уже несколько часов.
— Ну, тогда еще один час погоды не сделает. — Она взяла его под руку и потащила в противоположном направлении. — К тому же Дэррил сейчас в буфете.
— Ты уверена? — все еще упирался Майкл.
— Абсолютно, — заверила она его. — Тем более что Дэррил не любит, когда к нему в лабораторию заходят в его отсутствие.
