Тут возмутился Джейк.
— Ты всякий стыд потерял! Шекспир ему! Да нас побьют за Шекспира. Давай попроще.
— Попроще, — с расстановкой проговорил Дюк, — так, ага, попроще… Ну, тогда Оссиан. Его все знают.
Д.Э. молча смотрел на компаньона.
— Точно, все, — сказал он, когда пауза уж слишком затянулась. — Вспомнил, поэт был такой.
— Ну? — с интересом спросил Дюк.
— Что «ну»? Помню, что он был. В школе проходили.
— Ну, ты и… — М.Р. рассмеялся. — Это же самая известная литературная подделка в мире!
Д.Э. поднял правую бровь и пожал плечами.
— Нам как будто больше ничего и не требуется? А вот, смотри: первая лупа Ната Пинкертона. Подарена самим Натом своему другу, то есть, вашему покорному слуге. Расстаюсь с вещью тяжело, но денежные обстоятельства, увы, вынуждают. В хозяйстве очень нужная вещь.
— Жалко лупу, но завернул неплохо, — порадовался Дюк. — Может быть, не самого Ната, а просто лупа пинкертоновского агента? Так достовернее.
— Нет, нет, — решительно возразил компаньон. — Самого Ната. Я его видел, сэр, как сейчас вижу вас.
— Ты что! — вскинулся Дюк. — Нат — персонаж бульварного романа, выпущенного для рекламы заведения, которое гоняется за твои разлюбезным Фоксом! Его, скорее всего, вообще не было!
— Сэр! — ужаснулся Д.Э. — Как это не было? А чья тогда это лупа?
— А вот ваша, жулик вы нахальный! Уму непостижимо, какая у тебя в голове каша!
— У самого тебя в голове каша! — обиделся Джейк. — Нат был! Аллан его звали. Аллан Пинкертон. Он основал свое агентство, когда нас с вами еще на свете не было! Поезда грабили на каждом шагу, только дурак на этом не заработает, если у него есть хоть капля мозгов. Он же шерифом был.
— Да? А как же тогда: «подарена самим Натом вашему покорному слуге» когда этого покорного слуги еще и на свете не было? Нат же тогда уже умер, бестолочь ты!
Д.Э. остался сидеть с широко распахнутыми глазами.
— Как умер? Он умер? Боже, какая трагедия…
— Сколько тебе лет, юный негодяй?
— Сэр, — медленно и страшно проговорил Джейк, — только вам я открою страшную тайну. Аллан Пинкертон — мой дядя. Он мне завещал бороться с преступностью, и я сейчас расследую одно убийство. Только тс-с-с. Я тайный агент. Нужны патроны. А денег нет, поэтому я продаю лупу, символ законности и порядка в нашей великой стране.
Дюк аж охрип от такой наглости.
— Кого убили? — шепотом спросил он.
— Я не в праве раскрывать это, но вам, как моему другу, скажу. Убили президента Линкольна!
— Ты что, молодой человек, совсем болен или совесть последнюю растерял? Линкольна убили в шестьдесят восьмом!
— Да! — рявкнул Джейк. — И я расследую это дело! Потому что на самом деле все было совсем не так, как писали газеты!
— Пинкертон тебе в дедушки годится, балбес! Немедленно говори, что тебе сорок лет, просто ты молодо выглядишь.
— Мэм, — Джейк прижал руки в груди и понизил голос, — мне более ста. Я выгляжу молодо потому, что использую волшебный крем. То есть, эссенцию.
— Да ну? — обрадовался Дюк.
— Она называется волшебной, — продолжал компаньон, — но это потому, что никто не помнит секрет. На самом деле ее готовили индейцы, которые помогали своим вождям править вечно.
М.Р. долго смотрел на Д.Э. Джейк перешел на драматический шепот.
— Я воспитывался в одном племени, — признался он.
— Поэтому так странно одет, ну да, ну да… — покивал М.Р. — Мы оба воспитывались в одном племени.
— И на память о дружбе, — Д.Э. Саммерс смахнул слезинку, — вождь мне подарил флягу с эссенцией. Осталось немного.
— Страшно подумать, что там. А где фляга-то?
— …Но вам, как моему другу, я ее уступлю. За совершенно небольшие деньги. В нем кровь индианки-девственницы, ядовитая слюна гигантского змея из озера Шампелен, змеиный жир, молоко горной львицы и еще одно, тайное. Раскрывать секрет я не могу.
— Это потому, что ты его не знаешь. Жулик!
— Нет, — серьезно сказал Джейк. — Один матрос в восемьдесят восьмом году продал секрет аптекарю в Кейптауне, а на следующий день его нашли в кровати мертвым!
Он взял жестянку, в которой когда-то, когда искатели приключений были совсем маленькими, хранились лакричные леденцы, открыл, понюхал, отшатнулся и протянул компаньону. М.Р. закашлялся.
— Что это? Ты это сам, что ли, сделал?
— Ну что вы, сэр! Я так даже и не умею! А ты на этикетку посмотри!
Этикетка почти совсем стерлась, надпись на ней едва читалась: «От всего».
— Экая гадость! Убери ты, пожалуйста, этот эликсир подальше куда-нибудь, — взмолился Дюк. — Меня чуть не вырвало!
— Два доллара, сэр, и ваша жена юная красотка навечно.
Дюк подумал.
— Это жестоко — мазать таким женщину.
— Ничего, — отмахнулся Джейк. — Может, у нее от аромата мозги прочистятся, покажет своему мужу, как всякую дрянь покупать. Ну что, берем два?
— Бери три.
— Спасибо, сэр, да пребудет с вами здоровье и молодость, — Джейк закрыл жестянку и старательно замотал попавшимся под руку штопаным чулком. — А лупу возьмете? Отдам за доллар.
— Она точно та самая?
— Сэр, — Д.Э. прижал к груди руки, — разве я могу врать своему лучшему другу? Так и быть, вместе с лупой отдам нож, которым мистер Бредфорд резал Ту Самую индейку на Первом Дне Благодарения. Это подарок. Он немного ржавый, да, но ведь прошло много лет.
Дюк повертел в руках почти совсем обыкновенный кухонный нож.
— А в краске он почему? Да еще в зеленой.
— Ох, мэм, эти фермеры ведь понятия не имеют, что у них в руках. Варвары, дикие варвары! Размешивать краску для забора Тем Самым Ножом! Мне едва удалось его выкупить.
— Что же я буду с ним делать, молодой голорез?
— Во-первых, это память предков. Его можно беречь и передавать по наследству. Его можно будет продать известному музею. И, разумеется, мэм, если его почистить, то вы будете резать им индейку. Тем же самым ножом, с которого эта великая традиция началась.
Ну, и потом: это подарок.
— На тебе деньги, языкастый молодой человек. И да пребудет с тобой удача, чтобы не попался на своих сказках.
— Премного благодарен, мэм. Библию, принадлежащую самому мистеру Вашингтону, я вам принесу в следующий раз.
Дюк, понадеявшийся перестать смеяться, захрюкал.
— На ней есть пометки, — сообщил Джейк и продемонстрировал обтерханную Библию, которую вынул из мешка.
Компаньон сделал серьезное лицо и всплеснул руками.
— Чьи?
Д.Э. полистал Библию.
— Самого президента, разумеется. Если внимательно их рассмотреть, то можно понять, чем
