невозмутимости. Наконец, она села в машину. Опустила на лицо очки.
— А вы — лжецом. Лжецом и хулиганом.
С этими словами доктор дернула рычаг и уехала.
Тем вечером компаньоны пересчитали жалкие остатки денег и пришли к выводу, что не хватает только одного: персонала.
Мистер Халло
Снежным декабрьским вечером, когда даже стекла потрескивали от холода, а М.Р. Маллоу пробовал играть на пианино рэгтайм, и громко сетовал на расстроенный инструмент, во дворе послышались шаги. Через минуту в дверь постучали.
— Здравствуйте, — сказал, входя в гостиную, человек в вязаной шапке, с лицом, на котором торчали грязные худые скулы, и тощим мешком в руках, — меня прислали с биржи труда. Тут в самом деле открывается станция обслуживания автомобилей?
— Да, — лаконично ответил Д.Э.
— И вам в самом деле нужен механик? — спросил человек.
— В самом деле, — подтвердил М.Р. — Вы — он?
— Я — он, — ответил человек и пригладил жидкие, черные, несмотря на преклонный возраст, волосы.
Вязаные перчатки, которые он держал скрюченными от холода пальцами, зачерствели от холода и грязи. Брезентовые никербокеры и высокие коричневые ботинки были слишком тонкими для зимы. Куртка носила следы ночевки на улице. Глаза человека горели огнем. Так мог бы смотреть архангел Михаил, ниспровергающий Люцифера.
— Ведите меня к своему начальнику, — сказал человек.
Д.Э. Саммерс немедленно закашлялся в кулак. М.Р. Маллоу сунул руки в карманы брюк.
— Видите ли, любезнейший, — несколько высокомерно заметил он, — дело в том, что… Д.Э. кашлять прекратил и теперь очень старался не смеяться. Не поднимаясь с дивана, он вытянул свои длинные ноги и сообщил:
— Начальство перед вами.
Человек погрустнел еще более. Он смял в кулаке шапку и сделал шаг вперед.
— Как же? — спросил он. — Мне сказали, что вы работаете на Форда.
— Ах, да? — слегка удивился Джейк, который подавал заявку в бюро по трудоустройству, и упомянул Форда для солидности. — Мы, милейший, работаем не на Форда. Мы работаем с Фордом. Точнее, это Форд работает с нами.
— А, простите, где вы работали раньше? — спросил М.Р. Маллоу.
— В 'Олдсмобиль', — ответил механик и скрипнул зубами.
— И почему перестали? — поинтересовался Дюк.
Лицо механика, и без того печальное, отразило прямо-таки отчаяние. Глаза архангела метнули молнии.
— Эти стервятники, — выговорил он, — эти акулы капитала делают все, чтобы автомобиль оставался средством роскоши! Только богатые правят миром! С этим нельзя мириться! Уничтожить роскошь! Аннулировать деньги во всех формах — бумажной, медной, акции, ассигнации! И вот, когда это случится — покажите, что у вас есть? Чем собираетесь меняться?
— Простите, что? — переспросил Джейк.
Механик вскипел, как молоко в кастрюльке.
— Второе правило — посадить всех чиновников в тюрьму! — жесткая, как фанера, ладно рассекла воздух. — Каждое последнее воскресенье месяца — публичная казнь десяти человек из прошлых чиновников!
Его хотели остановить, но он отскочил к дверям, и, держась за дверную ручку, торопливо продолжал:
— Институт брака запрещен.
— Как? — ахнула мисс Дэрроу.
— Окончательно, — подтвердил механик.
— Но что же будет?
— Министерство Социального Благосостояния, — гость задыхался. — Каждому гражданину, который достиг половозрелого (мисс Дэрроу едва не упала в обморок) возраста, комиссия выделяет полового партнера. Для (он смутился) размножения. Одному гражданину не более двух партнеров — во имя сохранения нравственности, и не чаще, чем два раза в месяц — во имя сохранения здоровья граждан!
М.Р. Маллоу вцепился в галстук, делая вид, что поправляет его небрежным движением.
— Пора посылать за доктором, — подумал он.
— А дети? — допытывалась мисс Дэрроу. — Как же дети?
— Дети живут на попечении государства и направляются либо в школу, либо сразу на заводы и фабрики — как сами захотят!
— Дальше? — не без интереса спросил Джейк.
— Сбалансировать, — механик опять отрубил воздух ребром ладони, — производство и сельское хозяйство! Произвел, к примеру, тонну зерна — получи благоустроенное жилье!
— Уволили-то вас за что? — поинтересовался Джейк.
Механик задрал морщинистую шею.
— Кто-то выдал меня, сказал, что это я организовал забастовку.
Мисс Дэрроу посмотрела на Д.Э., на М.Р., и ушла в кухню. Компаньоны посмотрели друг на друга.
— Вы думаете, Форду понравится, если вы сделаете нечто подобное у нас? — поинтересовался Дюк.
— Форд, — охрипшим голосом ответил механик, — другое дело. Он борется за рационализацию. Он наш. Я готов работать на Форда.
Час спустя мистер Халло, бывший механик 'Олдсмобиль' отправился в сарай. Там он почти до основания разобрал 'Модель-Т', принадлежавший компаньонам, собрал снова (после чего авто завелся не с фокусами, как всегда, а мгновенно), и был взят с испытательным сроком. До первой забастовки.
В чулане 'Мигли' нашлись керосинка и продавленный матрас. Спиртовка, железная кружка и банка консервированной ветчины у механика обнаружились свои. Кроме того, у него было одеяло.
— Пока в мире не отменили денег, — сказал М.Р. Маллоу, — этого должно хватить.
О том, куда делся мистер Мацумага, секретарь страхового общества
Морозы держались несколько дней. Среди вещей механика находилось еще одно: завязанная в тряпку распухшая тетрадь в коленкоровой обложке. Эту тетрадь он показал двоим джентльменам пока мисс Дэрроу готовила вечерний чай. Тетрадь была полна газетными вырезками: английский, немецкий, французский — и даже, как он похвастался, русский — все об автомобилях, автомобильных гонках и гонщиках, реклама масла “Поларин”, шин “Гудиер” и газолина “Ред Краун”.
— Пройдет сто пятьдесят лет, — говорил механик, держа тетрадь своими пальцами с потрескавшейся кожей, — и никто не вспомнит о том, что были когда-то все эти “Митчелл” и “Хайнц”, “Нокс”и “Рамблер”. Люди забудут, что такое локомобиль. “Форд”, “Мерседес”, “Кадиллак” — вот эти марки, возможно
