Он снова потер лицо ладонями. Его руки слегка дрожали. Кэтлин в который раз подумала о том, что, видимо, последнее время он держался только на кофе и сигаретах. Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что его нельзя оставлять одного.
Она выбивалась из сил, пытаясь не обращать внимания на сладкую боль, которая пронзила ее при этой мысли.
— Пожалуйста…
Других слов не потребовалось.
— Наверное, вы правы, — признал Эм Джи. Его хриплый голос прерывался от усталости, и Кэтлин неудержимо захотелось положить голову Тобина себе на колени и позволить ему уснуть. — Последние дни выдались беспокойными. Было бы неплохо немного вздремнуть.
Кэтлин кивнула. Она закрыла коробку и убрала ее в стоявший в ногах большой бумажный пакет, отказываясь замечать, что руки вдруг стали плохо ей повиноваться.
— Что ж, тогда все в порядке, — бодро сказала она. — Поехали.
5
Гостиница «Беркли» по сравнению с мотелем номер сорок девять стояла ступенькой выше. Здесь были цветные обои, а над кроватью висела репродукция акварели, на которой в стиле импрессионистов был изображен мост Золотых Ворот в предрассветном тумане. Ничто не было привинчено к полу, а окна выходили на балкон, откуда открывался вид на пригород.
— Можете приковать меня к душу, но я должна помыться, — подбоченившись, заявила Кэтлин. Волосы ее рассыпались по плечам. — Правда, здесь не хватает полотенец.
Эм Джи едва держался на ногах. Возможность выспаться в настоящей постели сломила его решимость. Он с трудом выдержал процедуру регистрации и чуть не лопнул от досады, пока ночной портье тщательно выписывал счет за номер, который они оплатили вперед, а потом еще долго копался в ключах, словно женщина, пересчитывающая предметы любимого ею фарфорового сервиза. Потому, когда они наконец оказались в номере, Тобину было все безразлично, в том числе и сказанное Кэтлин. Черт побери, он еле слышал произносимые ею слова, но смысла их уже не понимал и потому просто кивнул.
Он думал, что Кэтлин бросит на него убийственный взгляд, однако она промолчала. Затем взяла трубку, соединилась с ночным портье и попросила немедленно прислать недостающие полотенца.
— Эм Джи…
Он снова кивнул. Все было правильно.
Почувствовав прикосновение ее руки, Тобин опустил глаза и увидел, что девушка стоит рядом с ним, тревожно глядя на него большими нежными голубыми глазами. Он всегда был неравнодушен к большим голубым глазам. Особенно когда они смотрели на него с нежностью.
— Не надо, — проворчал он.
Будь у Эм Джи силы, он бы так не сказал. Но, черт побери, откуда же тогда взялась у него энергия, чтобы испытать возбуждение при прикосновении девичьих пальцев к его руке.
Она приподняла бровь.
— Что «не надо»?
Эм Джи попытался улыбнуться, но вместо этого только вяло пошевелил рукой.
— Вы слишком беспокоитесь обо мне. Я в полном порядке.
Взглянув на девушку еще раз, он нахмурился. Кэтлин показалась ему еще прелестней. От прически осталось одно воспоминание: пышные, мягкие локоны обрамляли девичье лицо, и ему неудержимо захотелось погрузить в них пальцы и утонуть в шелковистых глубинах ароматных волос, вознаграждая себя за все лишения последнего месяца…
— Вы не хотите снять с меня наручники до Прихода горничной? — спросила Кэтлин.
— Конечно, не хочу.
Это вызвало у нее приступ смеха.
— О да! Зрелище будет превосходное. Вы отрываете дверь, но горничная не только не дает вам полотенец, но тут же вызывает полицию.
Эм Джи ухитрился улыбнуться.
— Не волнуйтесь, — заверил он, снова проведя ладонью по лицу и удивляясь тому, что оно было чисто выбрито. — Я еще не выжил из ума.
Кэтлин уставилась на кончики своих туфель.
— Снимите с меня наручники.
Он бессильно уронил руку и отвернулся.
— Нет.
Это заставило ее поднять голову.
— Почему?
— Потому что у меня нет выбора. Пока я не освобожу вас, об этом не может быть и речи.
— Я думала, вы доверяете мне.
Эм Джи вздохнул.
— Я действительно доверяю вам. Но никому не позволю обвинить вас в сговоре со мной.
— Но я ничего скажу.
— Даже под присягой? «Скажите, советник, он все время держал вас в наручниках? Нет? Тогда почему вы не пытались бежать? Почему позволили этому человеку уснуть, а сами не воспользовались хотя бы телефоном, не говоря уже о том, чтобы огреть его настольной лампой по голове?»
Кэтлин усмехнулась.
— До этого не дойдет.
— Потому что у вас роман с прокурором?
Она взвилась как ужаленная.
— Скажите спасибо, что вы вооружены, а то я и вправду огрела бы вас туфлей! Алекс — как раз тот человек, который вам нужен. Он помог бы вам, если бы вы захотели.
— Парень, который обвинил меня в убийстве?
— Парень, который провел три грандиозных процесса над бандами мошенников. В таких делах он собаку съел.
— Но он не может гарантировать, что я не попаду в тюрьму, — терпеливо объяснил Эм Джи. — Это означает, что у меня нет никаких шансов. Отсюда следует только одно: вы не имеете права лгать. Я все время держал вас в наручниках. Я угрожал вам пистолетом. Все, что вы делали, вы делали по принуждению. Конец истории.
Она посмотрела на него, как на ребенка.
— Продолжайте, Эм Джи. Интересно, что будет, когда вы уснете? Мебель здесь не привинчена к полу. Я могу подкатить кровать прямо к двери.
Он снова провел рукой по лицу. Вероятно, это было последнее средство, позволяющее ему держаться на ногах.
— Я прикую вас к себе.
Похоже, эти слова заставили ее мгновенно замолчать. Как раз вовремя, потому что в дверь деликатно постучали.
— Прикройте наручники, — приказал он, оборачиваясь к двери.
У Кэтлин испуганно округлились глаза. Эм Джи умышленно отвернулся, чтобы не испытывать угрызений совести от того, как собирался с ней поступить.
Горничная была молодая и разбитная. Однако она обо всем забыла, едва бросив взгляд на стоящего перед ней стройного мужчину в черной куртке и джинсах.
— Эй… — начала она срывающимся от волнения голосом, прижав к груди полотенца, словно это была книжка для автографов. — Как, разве вы не…
Попала пальцем в небо, понял Эм Джи. Собрав последние силы, он послал ей улыбку в двести ватт и
