прижал палец к губам.
— Меня здесь нет, — намекнул он и подмигнул с таким видом, словно речь шла о секрете, известном только им двоим.
Глаза девушки стали размером с блюдца.
— Ух ты! А вы что, кино здесь снимаете или…
Интересно, с каким артистом она его спутала? Впрочем, неважно. Он готов разыграть из себя кого угодно, хоть Кэри Гранта инкогнито, а она пусть думает, что хочет.
— Репетирую новую роль, — как бы признался он, подходя к девушке вплотную. — Буду играть преступника, скрывающегося от полиции. Вот я и подумал, что надо поискать подходящее место, похожее на… Ну, вы меня понимаете? Ничем не напоминающее Беверли-Хиллз. Намек ясен?
Она вспыхнула, а затем хихикнула.
— Если бы вы действительно убегали от полиции, то никогда не потребовали бы полотенца, — сообщила девица. — Это же значит привлечь к себе внимание.
Эм Джи принял задумчивый вид.
— Что ж, спасибо. Обязательно скажу Стивену. Сами знаете, он частенько торопится и забывает о реалиях. Кроме того, последний фильм, который он снимал, был о пиратах.
Позади него раздалось деликатное покашливание, и Эм Джи обернулся. Горничная превратилась в соляной столб и опять начисто забыла о полотенцах. Он снова улыбнулся и протянул руку.
— Ну что ж, поскольку я еще никуда не бегу, пользоваться полотенцами мне не возбраняется, так ведь?
Это привело ее в чувство.
— О да… — Тяжело вздохнув, девушка наконец рассталась с полотенцами. — Извините…
Эм Джи подарил ей еще одну из тех улыбок, которые надолго западают в душу.
— Спасибо, что поднялись к нам.
Млея от восторга, горничная что-то пролепетала в ответ и вышла. Эм Джи осторожно закрыл за ней дверь.
— Как вам это удается?
По примеру горничной прижав полотенца к груди, он обернулся и обнаружил, что Кэтлин смотрит на него в упор. Она стояла, скрестив на груди руки и вздернув подбородок. Взгляд ее выражал крайнее неодобрение. Понадобилось несколько секунд, чтобы забыть о чертовски мягких и пушистых полотенцах, которые были только что из сушки и пахли Мылом и теплым воздухом. Ах, какая роскошь… Ему хотелось положить на них голову и уснуть мертвым сном.
— Что именно?
Кэтлин махнула рукой в сторону двери.
— Бедная девочка теперь неделю не сможет связать двух слов. Ей-Богу, она решила, что вы Роберт Редфорд.
Эм Джи слабо улыбнулся.
— Все дело в нахальстве.
Она сделала шаг навстречу и покачала головой.
— А днем вы были настоящим Джеком-Потрошителем. Что же будет завтра?
Подняв бровь, он посмотрел на нее сверху вниз.
— Подождите, сами увидите.
Девушка по-прежнему качала головой, но на ее губах заиграла невольная улыбка.
— Не уверена, что у меня хватит сил… Слушайте, если уж вам так дороги эти полотенца, мы можем объявить их трофеем и забрать с собой!
Эм Джи удивленно усмехнулся.
— Я действительно думал о том, что полотенца чудесные. С тех пор, как они были для меня чем-то само собой разумеющимся, прошла целая вечность.
Что-то вспыхнуло и погасло в глазах Кэтлин. Она предпочла не обнаруживать свою досаду, словно терпеливая мать, беседующая с непослушным ребенком.
— Тогда вам придется помечтать о каком-нибудь другом куске ткани. У меня нет настроения продолжать с вами разговор на эту тему.
Он окинул ее внимательным взглядом — все еще удивительно изящна, несмотря на смертельную усталость. Все еще слишком желанна. Хрупкий, недостижимый образ, заставляющий вспомнить знаменитую кинозвезду пятидесятых годов Грейс Келли, ставшую впоследствии принцессой Монако. Женственная, нежная и чувственная, как… как махровое полотенце. Он вовсе не был уверен, что сумеет справиться с собой, когда увидит ее после душа.
Эта мысль привела его в смятение. Он сунул Кэтлин злополучные полотенца так поспешно, словно те внезапно стали радиоактивными. И, круто повернувшись, отошел… подальше от греха. Вот несчастье! Он никогда в жизни не испытывал такого мучительного искушения.
— Приковывать вас к душу нет необходимости. Все равно в ванной нет ни одного окна, — сообщил он и начал копаться в сумке. Черт возьми, куда запропастились сигареты? — Я был бы вам очень признателен, если бы вы поторопились. Пока вы не выйдете, мне не уснуть, а я действительно очень устал.
Теперь уже Кэтлин прижимала к груди полотенца, как будто они могли стать ей защитой. Не сказав ни слова, она направилась в ванную. А Эм Джи, оставшись один, рухнул в стоявшее у кровати кресло и принялся лихорадочно вскрывать пачку сигарет — последнее средство спасения.
Кэтлин никогда не видела ничего подобного. Судя по хранившимся в досье агента Тобина отзывам, он был настоящим хамелеоном. Но только сейчас она поняла, насколько эти отзывы преуменьшали его способности. Она трижды видела его превращения, и каждый раз ее бросало в дрожь.
И дело было не только во внешности, хотя она тоже претерпевала необыкновенные изменения. Вначале он был бродягой — бродягой до мозга костей, в рваных грязных носках. Его жесты, манера поведения, тон — то неуверенный, то агрессивный — были безупречно точны. Если бы она столкнулась с таким человеком на улице, то ни за что бы не посмотрела на него второй раз, а если бы почувствовала на себе его взгляд — тут же перешла бы на другую сторону улицы.
Затем, все еще одетый в те же жуткие лохмотья, он стал стариной Хенком, славным пожарным, прилетевшим с другого конца света, чтобы провести несколько лишних часов со своей «маленькой женщиной». Такой же грязный, такой же нечесаный, с виду дикарь дикарем. Но на сей раз это была благородная грязь и трудовой пот честного работяги, настоящего мужика, которому не нужны шикарные наряды и прочие прибамбасы. Поэтому-то управляющий мотелем и не подумал усомниться в правдивости его рассказа.
Если бы Кэтлин знала Эм Джи только в обличье бродяги и прочитала бы о его появлении в мотеле номер сорок девять только в полицейском рапорте, она ни за что не поверила бы, что такое возможно. Но она видела это собственными глазами. И слышала тоже.
А теперь она познакомилась с Майклом-кинозвездой. Все еще слегка опасным, но обаятельным и мужественным одновременно, сверкающим ослепительной улыбкой, как в рекламном ролике зубной пасты, сыплющим именами с точностью хирурга и окруженным атмосферой такой таинственности, что малышка- горничная, буквально выставленная в коридор, все же таяла от блаженства.
И это сделал человек, который минуту назад готов был протянуть ноги от изнеможения…
Кэтлин ничего не понимала. Но и выкинуть из головы тоже не могла. Она решительно не знала, что думать о М. Дж. Тобине.
Ее влекло к нему. Ничего удивительного. Легче умереть, чем противостоять чарам этого человека. Ко всему прочему она была заинтригована. Тоже ничего особенного. Каждый раз, когда Кэтлин казалось, что она нашла к нему подход, Эм Джи слегка поворачивался и показывался ей с новой стороны.
Так кем же был на самом деле этот Майкл Джордж Тобин? О чем думал? К кому относился с почтением? Какие воспоминания помогали ему бороться с одиночеством?
Какая женщина могла сопротивляться его сводящему с ума, неодолимому очарованию?
Кэтлин закрыла глаза. Ее окутывал пар, идущий от горячей воды, мыльная пена ласкала кожу, как ладонь любовника, мокрые волосы оттягивали голову назад, грудь покалывало. Девушка подставила лицо под струи воды, пытаясь хоть на время изгнать из памяти образ мужчины, поджидающего ее за дверью
