поцеловал меня, я перестала принадлежать себе самой. Это был именно тот поцелуй, которого я ждала так долго — властный и нежный, накрывающий, сладко сминающий волю, наполняющий жаром все внутри — поцелуй мужчины, заявляющего права на свою женщину.
— Ты моя, Ди… ты осознаешь это?
Он покусывал краешки губ, опалял дыханием, пропитывал любовью насквозь. Его пальцы, запах кожи, проникающий дразнящий язык… казалось, еще немного, и способность ходить, говорить и думать навсегда покинет меня. Когда все внутри накалилось настолько, что осталось одно единственное желание — порвать на нем рубашку, Дрейк мягко сжал мое лицо ладонями и отстранился. Его глаза горели, дыхание было тяжелым.
— Тихо-тихо… Мы ведь не хотим сделать все прямо здесь?
— Хотим…
Он тихо рассмеялся и прикоснулся ко мне лбом. Мой Дрейк — незнакомец из сна, в прошлом Начальник, а теперь мой мужчина… Горячий, сильный, умопомрачительно возбуждающий.
Вокруг ходили люди, некоторые уже бросали любопытствующие взгляды.
Стараясь успокоиться, я положила голову ему на плечо. По моей шее ласково прошлись пальцы; возбуждение спадать не спешило, наоборот, усиливалось. Каждое касание до сих пор воспринималось, как чудо и невероятно будоражило кровь. Живот физически поднывал от неудовлетворенного желания.
— Может, поедем домой? — спросила я. — Мы ведь уже поговорили?…
Дрейк наклонился к самым губам, медленно обвел контур моего лица кончиками пальцев и прошептал:
— У меня есть другая идея.
Этот мужчина никогда не изменял самому себе — номер люкс на верхнем этаже небоскреба, холодная бутылка шампанского в ведерке, потрясающий вид на город за тяжелыми портьерами, занавешивающими высокие окна. В другой раз бы я обязательно уделила шикарному интерьеру внимание, но не теперь — оно было всецело приковано к стоящему в шаге от меня человеку.
— Ты волнуешься, — мягко заметил он, глядя на меня. Его глаза мерцали в полумраке комнаты. — Не стоит.
— Я не волнуюсь.
Он шагнул ближе. Мои пальцы сжали мягкую спинку кресла, на которую я опиралась. Его дыхание опалило щеку, а ладони легли сверху на мои, мягко приковывая к месту.
— Боишься, что я окажусь не таким, как ты ожидала?
Жарко. Низ живота пульсировал от близости мужского тела.
— Нет.
Губы нежно коснулись уха.
— В тебе течет моя энергия, Ди… Мне придется быть очень медленным, увеличивая площадь соприкосновения постепенно. Иначе ощущения будут очень сильными. Слишком.
Тут он был прав. Еще никогда в жизни мое тело не буйствовало, требуя близости, как теперь. Мысли ускользали, чувства обострились, нервные окончания казались оголенными проводами. Малейшее шевеление воздуха, вызванное движением или дыханием, заставляло вздрагивать, пылать, реагировать, отзываться. Наверное, такое действие на физиологию могли оказать наркотики. Но мне они были не нужны — достаточно было присутствия Дрейка, его тепла рядом.
Руки, прикрытые его ладонями, тлели от сочившегося сквозь них жара. Ласковое прикосновение к уху, прикушенная мочка. Я едва не застонала.
— Однажды ты назвала меня импотентом.
— Я помню.
— Думаю, пришло время развенчать этот миф.
Я качнулась вперед, чтобы поцеловать его, но пришпиленные к спинке кресла ладони удержали на месте.
— Тихо, девочка. Тихо… Я все тебе дам. Успокойся.
Я безмолвно заскулила. Трусики, врезавшиеся в промежность, намокли, одежда казалась лишней, слишком душной, слишком тяжелой. Но, повинуясь словам, я застыла.
— Умница.
Мягкая улыбка. Жесткий взгляд. В этот момент я ощутила не просто Дрейка или Дрейка-Начальника — я впервые в жизни ощутила его мужское начало, сильное, доминирующее, пышущее властностью и жаром.
Захотелось сдаться.
Именно так. Хотелось о чем-то умолять, просить, выскуливать, признать все, о чем бы он ни попросил, хотелось, как щенку, подставить пузо и ждать, молить, чтобы его погладили. А ведь он всего лишь держал мои руки.
— Что ты делаешь со мной… — Хриплость в голосе выдавала желание.
Взгляд глаза в глаза.
— Даю тебе привыкнуть.
— Даю тебе почувствовать.
— Понять.
— Мне кажется, я уже поняла.
Его губы в миллиметре от моих.
— Почти.
— Что нужно сделать, чтобы ты продолжил?
— Дрейк…
— Что, малыш?
— Я поняла.
— Да. — Он закрыл глаза и медленно втянул носом воздух. — Ты поняла.
А после поцеловал. Жарко, глубоко… нагло. Его тело прижалось к моему, и лоно, почувствовав мощное заветное давление сквозь ткань, выплеснуло новую порцию влаги. Я застонала, напоминая себе нимфоманку под действием афродизиака.
Получается, можно.
Мои пальцы ощупывали все, о чем так долго мечтали глаза — крепкую спину, плечи, затылок, ягодицы… Стоило коснуться их, как его напряженный орган толкнулся в промежность, зародив в горле новый стон. Мужские губы жгли, ласкали, клеймили, объясняли что-то важное… учили на уровне инстинктов. Любить, подчиняться, доверять.
— Прости, наверное, я не смогу быть настолько нежным, как обещал. Все гораздо хуже.
Серо-голубые глаза полыхали от желания. Я хитро улыбнулась.
— Я пойму, если ты продержишься всего минуту.
Горячая рука тут же легла мне на горло; большой палец осторожно надавил на нежную выемку между ключицами.
Опасный жест. Предостерегающий.
— Хорошая черта — дразнить. Но будь с ней осторожна.
Я не помню, как оказалась на кровати. Нагая, пылающая, освобожденная от врезающихся в
