что анонсировали выход вашей книги.
Бэзила поразило, насколько она красива. Он очень часто думал о ней вопреки своей воле, но образ в его голове не был лишен жизнерадостности и неуемной энергии. Скорее, его воображение преувеличило сходство миссис Мюррей с Мадонной Сандро Боттичелли, подчеркивая страстную печаль ее губ и бледный овал томного лица. Сегодня ее живость очаровывала, серые глаза искрились от смеха, а щеки восхитительно розовели. Бэзил смотрел на ее красивые руки, на пальцы, унизанные кольцами, и живописную роскошь платья. Любимый аромат, который едва чувствовался, напоминал об их приятном общении в прошлом, и он вспомнил ее гостиную на Чарлз-стрит, где они так часто сидели, беседуя на самые возвышенные темы. У него щемило сердце, и он знал, что, несмотря на все усилия, любил ее не меньше, чем тем вечером, когда пришел к выводу, что она тоже питает к нему чувства.
— Не верю, что вы хоть чуть-чуть меня слушаете! — возмутилась она.
— Слушаю, — заверил он. — Но ваш голос одурманивает меня. В нем вся музыка Италии. Я не слышал его так долго.
— Когда мы виделись в последний раз? — спросила она, прекрасно помня об этом, но желая услышать его ответ.
— Вы проезжали рядом с Вестминстерским мостом как-то днем в воскресенье, но я не говорил с вами после четверга на той неделе. Я помню плащ, который был тогда на вас. Он у вас еще остался?
— Какая память!
Она беззаботно рассмеялась, но ее глаза засияли от ликования, потому что он, казалось, совсем забыл о ее визите в Барнс, а помнил лишь об их взаимной любви.
— Я часто вспоминаю наши долгие беседы, — признался он. — Если бы не вы, я никогда не написал бы книгу.
— Ах да, это было до того, как вы женились, верно?
Она произнесла это беззаботно, с улыбкой, но явно хотела ранить его. И Бэзил вдруг сильно побледнел, невыразимая боль омрачила его взгляд, а губы задрожали. Миссис Мюррей наблюдала за ним с жестоким любопытством. Иногда в ярости она молилась, чтобы ей представился случай отомстить ему за все муки, которые она испытала, и это было только начало. Теперь она ненавидела Бэзила, говорила она себе, и ненавидела неистово. Тут ей на глаза попался мистер Фарли, известный священник, он улыбался. Как она и ожидала, мистер Фарли подошел к ней.
— Вы получили от меня письмо? — спросила она, протягивая руку.
— Большое спасибо. Я уже написал, что принимаю предложение.
Ее вопрос не был лишен злого умысла, поскольку она хотела, чтобы Бэзил понял: она отправила мистеру Фарли какое-то приглашение. Неохотно более молодой собеседник отошел, и викарий занял вакантное место. Когда Бэзил с болью в сердце уходил, она обратилась к мистеру Фарли с несколько необычной сердечностью.
— Tines![43] О, целомудренная Лукреция! Как ты вообще сюда попал?
Бэзил вздрогнул, и его лицо вдруг приняло равнодушное и суровое выражение, когда где-то рядом прозвучал насмешливый голос его матери.
— Доктор Харрелл привел меня, — ответил он.
— Он проявил благоразумие, когда привел тебя в скучнейший дом в Лондоне, который также является самым респектабельным. Как Камберуэлл[44], вы вообще ужинаете?
— Моя жена сейчас в Брайтоне, — ответил Бэзил, чувствуя себя униженным из-за подтрунивания леди Визард.
— Я и не предполагала, что она здесь. А ты в самом деле очень красив. Жаль только, что смешон!
Она кивнула сыну и отправилась дальше. Наконец она подошла к мисс Ли, которая стояла в одиночестве, с удовольствием наблюдая за разномастной толпой.
— Как поживаете? — спросила леди Визард.
— Я и не представляла, что вы меня помните, — ответила собеседница.
— В газетах писали, что вы унаследовали состояние этой противной мисс Дуоррис. Разве вы не сделали открытие, что с тех пор многие вас запомнили? — Она не стала ждать ответа. — Разве вы не друг моего подающего надежды сына? Я только что его видела и представить не могу, за что он меня недолюбливает. Полагаю, он думает, будто я нехорошая женщина, но это не так, правда. У меня нет осознания, что я в своей жизни грешила. Я делала глупости и совершала поступки, о которых сожалею, но это все.
— Весьма удобно заручиться одобрением собственной совести, — пробормотала мисс Ли.
В этот момент лорд де Капит направился к леди Визард, и мисс Ли воспользовалась возможностью подойти к миссис Барлоу-Бассетт, внушительно-помпезной, как всегда. Она беседовала с четой Кастиллион.
— Для меня большое утешение — знать, что он такой хороший мальчик, — услышала мисс Ли ее слова. — Он ничего от меня не скрывает, и я могу заверить вас, что у него нет ни единой мысли, которую надо было бы таить от кого бы то ни было.
— Кто этот восхитительный человек? — спросила мисс Ли.
— Я благодарила миссис Кастиллион за то, что она хорошо относится к Реджи. Он как раз в том возрасте, когда влияние великосветской женщины — хорошей женщины — имеет огромное значение.
— Реджинальд просто кладезь добродетелей, — тихо заметила мисс Ли. — А миссис Кастиллион — образец милосердия.
— Вы меня смущаете! — воскликнула хрупкая женщина, засмеявшись, и лишь пудра скрыла алый румянец стыда на ее щеках.
Через некоторое время ей удалось остаться с мисс Ли наедине, и они присели. Миссис Кастиллион держалась так непринужденно и выглядела такой беспечной, что никто и не подумал бы, что она переживает весьма драматические события.
— Должно быть, вы глубоко меня презираете, мисс Ли, — сказала она.
— Почему?
— Я пообещала никогда больше не встречаться с Реджи и представляю, что вы подумали, когда услышали миссис Бассетт.
— По крайней мере это избавило вас от необходимости рассказывать мне небылицы.
— Я не стала бы лгать на этот счет. Мне нужен человек, с которым я могу поговорить откровенно. О, я так несчастна!
Эти слова она произнесла с совершенно невозмутимым выражением лица, и сторонний наблюдатель, не слышавший разговора, мог бы решить, что она рассуждает на самые банальные темы.
— Я старалась изо всех сил. Терпела целый месяц. Но потом больше просто не смогла обходиться без него. Я чувствую себя как героиня одной из расхожих историй, на которую наложили любовные чары, и никакие силы не были способны ей помочь. Полагаю, вы скажете, я глупа, но я думаю, Изольда или Федра, должно быть, ощущали то же самое. У меня нет ни силы воли, ни смелости, и самое худшее, что все это унизительно. У вас есть все причины меня презирать, ведь я сама глубоко себя презираю. И один Бог знает, чем все окончится. Я чувствую: произойдет нечто ужасное. Рано или поздно Пол обязательно узнает, наша семья разрушится, и получится, что я бросила все ради несчастного малодушного труса.
— Не говорите так громко, — сказала мисс Ли, поскольку собеседница немного повысила голос. — Думаете, он женился бы на вас?
— Нет. Он часто повторяет, что не сделал бы этого. Теперь я и сама не вышла бы за него. О, лучше бы я никогда его не видела! Я совершенно ему безразлична. Он знает, что я в его власти, и относится ко мне как к падшей женщине. Я так жестоко наказана!
Ее взгляд блуждал по залу, и она увидела, как Реджи разговаривает с миссис Мюррей.
— Взгляните на него, — сказала она мисс Ли. — Даже сейчас я бы душу продала, чтобы он обнял меня и поцеловал. Несмотря на опасность и несмотря на позор, если бы он только любил меня.
Спокойный и красивый, безупречно одетый, Реджи болтал с непринужденностью сорокалетнего
