Стихотворения

171. ОСЕНЬ{*}

Вот листопад. Бесплотным перезвоном
сад окроплен. Свод легок и высок.
Клен отдает со вздохом и с поклоном
последний свой узорный образок.

И на листе огнистый ангел вышит,
и радужна меж грядок борозда,
и у крыльца стеклянного чуть дышит
сиротка-ель, как черная звезда.

<2 октября 1921>

172. ПОДРАЖАНИЕ ДРЕВНИМ{*}

Дия, мой бледный цветок, поверь ты случайному другу!
Звезд непорочных полна мраморной просади глубь.
Муж твой не видит, вставай, уходи ты отсюда, молю я!
Дышит стоокая ткань, сердце амфоры горит;
ластятся к тучному богу блудницы, как легкие волны;
брови блаженно подняв, пьет он, чудовищный Вакх;
пьет он, и липкая влага, рыжую шерсть обагряя,
льется по жирной груди. Тут же, в сиянье цветном,
выпятив смуглый живот, пьяный мальчик, смеясь, орошает
смятый, упавший венок рдяных уродливых роз.
Песни. Бесстыдные стоны. Золотоногая дева
вьется средь томных гостей, вторя движеньям любви;
вот разбежался один, поймал на лету плясунью,
и покатился тимпан по полу, праздно звеня.

Дия, молю я, уйдем! Твой муж поседелей, беззубый,
спит, благодарно прильнув к вялому юноше… Встань,
выйдем мы в сад незаметно; там тихо, пустынно; грозди
лунного света и мглы пышно свисают с ветвей.
Сочная ночь над землей алмазным стоит ветроградом;
жажду полней утолит сладость холодная звезд.

Дия, мои корабли ожидают в недальнем заливе!
В край увезу я тебя стройный, как зодчего сон…
Горы там, горы одни! Вырезные, немые вершины,
гордо прорвав облака, внемлют бесплотным богам…
Будем мы там пировать в гостях у луны величавой,
рядом, на черной скале… Дия, мой бледный цветок…

Берлин

173. LAWN TENNIS

Юноша, белый и легкий, пестрым платком подпоясан;
ворот небрежно раскрыт, правый отвернут рукав.
Встал он, на гладком лугу, за черту, проведенную мелом,
голову поднял с улыбкой, мяч серебристый подкинул, —
выгнувшись, плавно взмахнул многострунной широкой лаптою, —
миг — и со звуком тугим мяч отлетает, и бледной
молнией падает там, где стоит, ожидая, такой же
юноша, белый и легкий; миг — и со звуком ответным
мяч возвращается вновь через сетку, чуть вздутую ветром.
Мягкие синие тени бегут по траве озаренной.
Поодаль зыблется вяз. На ступени, у двери стеклянной,
лоснится лейка забытая. Дышат, блестят занавески.
В доме прохладно и пусто; а тут на упругой поляне
гонится ветер за солнцем, и будет до вечера длиться
легких мячей перезвон — юности белой игра…

174. БАБОЧКА{*} (Vanessa antiopa)

Бархатно-черная, с теплым отливом сливы созревшей,
вот распахнулась она; сквозь этот бархат живой
сладостно светится ряд васильково-лазоревых зерен
вдоль круговой бахромы, желтой, как зыбкая рожь.
Села на ствол, и дышат зубчатые нежные крылья,
то припадая к коре, то обращаясь к лучам…
О, как ликуют они, как мерцают божественно! Скажешь:
голубоокая ночь в раме двух палевых зорь.
Здравствуй, о, здравствуй, греза березовой северной рощи!
Трепет, и смех, и любовь юности вечной моей.
Да, я узнаю тебя в Серафиме при дивном свиданье,
крылья узнаю твои, этот священный узор.