— А в этом бараке кто живет?
— Сплошные забулдыги! Этот барак, так и зовем геморроем милиции. Что бы ни случилось, корни всех бед отсюда начало берут. Здесь путанками рождаются. Наследственность по генам передается. Ни одного приличного человека отсюда не вышло. Сплошной мусоропровод, все собираются местные власти снести этот тараканник. Но как копнут, там столько в каждом углу прописано, и все на зонах. От Мурманска до Колымы его жильцы расползлись. Попробуй, тронь этот клоповник, завтра все возникнут со своими претензиями на новую квартиру. Их приличным людям не хватает,— сморщился Яшка и повел Вику к скамейке:
— Давай посидим. Тут нормальные люди живут,— приобнял за плечо девушку.
— А у тебя есть семья? — спросила тихо.
— Как у всех нормальных людей! Отец и мать, даже сын...
— И жена? — спросила отодвинувшись.
— Жены нету...
— А куда она делась?
— Ее попросту никогда не было.
— Откуда же ребенок?
— Я не знаю и никогда не видел его мамашу,— рассказал Вике откуда взялся Степка. Девушка невольно удивилась:
— Странный ты, Яша. И как решился на такое? Хотя не имею права ничего говорить. Но я не смогла бы, попросту не решилась бы. Нужна определенная смелость. Понятно, когда есть семья, свои дети, если же никого, это очень сложно растить ребенка самому. Сильный ты человек! И очень необычный, таких мало. Во всяком случае, я никого подобного не знала.
— Вика, а что сделала б на моем месте? Проехала бы мимо пацана, задравшего ручонки кверху. Ведь последний дождь шел. Холодный. А на Степке рубашонка с короткими рукавами и шорты. Он дрожал, как кутенок. Голодный к тому же был.
— Что ж там за мать? Как ее земля держит?
— Она тоже как все, только о себе думала. У таких нет жалости. Вот эта проедет мимо. И не только она. Да разве она мать? Зверь своего дитенка не оставит, разве только при смертельной опасности.
— Удивительный человек, ты хоть понимаешь, как нелегко будет тебе создать семью?
— Ты хочешь сказать, что не найду жену? Очень ошибаешься. Хоть завтра приведу. Ни все тепло растеряли. И Степке станет матерью, а не мачехой. Но я хочу, чтобы не из сострадания, а по любви пришла в дом, и чтобы я привел в семью не только хозяйку и помощницу матери, а и жену. Правда, друзья за это называют мечтателем. А я верю, что повезет, и не спешу.
Яшка оглянулся на окна дома за спиной, в одном из них увидел Степку. Тот прилип носом к стеклу, наблюдал и ждал. Не хотел ложиться спать. А вдруг сегодня Яшка приведет в семью мамку? Вон, как долго сидит с этой теткой, даже обнимал ее. Но почему не ведет домой? Или она не хочет к ним, или боится? Ну, если захочет отец, обязательно уговорит. Надо только дождаться...
— Я много раз видел бродячих детей. Кого-то выгнали, другие сами ушли от родителей. Таких теперь много. По работе постоянно имею дело с беспризорниками. А вот свыкнуться не могу. Определяем их в приюты, интернаты, а они убегают оттуда и снова бродяжничают. Редко кто из них доживет до взрослого возраста. Обычно рано умирают, потому что не держатся за жизнь и не дорожат ею. Брошенные родителями, они уже никому не верят. Что ждать от них? Вот и среди твоих учеников могут случиться подобные! — придвинулся к Вике.
— Теперь дети и в семье одинокими растут. Родители на работе, возвращаются домой поздно, усталые, и отрываются на детворе. Та, оторвавшись от теликов и компьютеров, убегает на улицу, чтоб не слышать брань и упреки. А там во дворах, в подвалах и подъездах, такие же кучкуются. Ну и что там услышат, какое получат воспитание? Попробуй, выровняй, исправь его? Ни одному учителю не справиться.
— А как тебе удается? Получается?
— Ох-х и не всегда! — признался Яшка.
— Ну ты кого-нибудь с улицы вернул домой, в семью?
— Вика! Тех, кто ушел в бомжи, нереально убедить. Эти пацанята уже познали другую жизнь. Они, помимо горестей, получили полную свободу от постоянного давления взрослых, от унижений, оскорблений, упреков и наказаний. Голод легче переносят, чем это. Дети счастливы, когда растут вольно. Они не прощают незаслуженных обид. В том-то и проблема, что сбежавшие в бомжи ребятишки, уже никогда не возвращаются в семью сами. А когда их приводишь к родителям насильно, они вскоре снова убегают, предпочитая сытости полную волю.
— А случалось, что оставались дома?
— Крайне редко. Вот у меня на счету за все пять лет только шесть человек домой вернулись. Да и то потому, что их почти сразу хватились. Они еще не успели привыкнуть к улице. Не выдержали голода. Вот так Маринка Тульчева, сбежала из дома от мачехи, родная мать умерла, а отец через неделю новую женщину привел. Та, понятное дело, сразу за Маринку взялась. Той восемь лет. Терпела две недели, а потом сбежала из дома. Отец к нам обратился, попросил найти дочку. А та потребована убрать из дома чужую бабу. Мол, иначе, не вернусь домой.
— И он ее выгнал?
— Женщину? Ну, зачем так грубо? Он просто объяснил ситуацию, сказал, что без дочери не мыслит жизни, а без женщины обойдется.
— Она сама ушла?
— Не знаю, как там получилось, но бабу он выставил. А Маринка к отцу вернулась. Учится в школе, управляется в доме и на даче. Говорят, хорошей хозяйкой стала. Отец ею не нахвалится. О женщинах не хочет думать, боится потерять дочь,— прижал к себе девушку, взял ее руки в свои ладони, грел дыханием. Заглянул в глаза. Вика смутилась, отвернулась.
Тебе холодно? Я совсем замучил своими разговорами. Ты еще не устала, не надоел я тебе? — спросил шепотом.
— Ну зачем ты так? Мне интересно с тобой.
А знаешь, как я вернул в семью Кешку? Во
с кем помучился. Мальцу семь лет. Его отец co 161
всем спился. Дома драки и ругачки постоянными стали. Больше всех Кешке перепадало от мужика, и пацан сорвался, не выдержал, убежал из дома средь ночи прямо из-под ремня. Недели две искали. Понятное дело, нашли у бомжей. А малец на рога встал и отказался к матери вернуться, пока отец дома. Та попросила нас устроить мужика на принудительное лечение. Ему торпеду вшили. И Кешку домой привели. А папаша в тот же вечер снова надрался до визга и на сына с кулаками полез. Много ли надо семилетнему? Один раз поддел и едва не погасил. Жену измесил за принудиловку так, что скорая увезла. Пока она очухалась, мальчишка опять сбежал, а мужик все из дома пропил. Тут и я нагрянул. Меня алкаш никак не ждал, он уже задумал загнать квартиру, да я помешал. Забрал и закрыл в камере за систематические дебоши в семье. Там и Сазонов подключился. Определили с помощью суда на принудительные работы, а он сбежал оттуда. Вернулся, а квартира опечатана. Он двери взломал, а соседи позвонили нам.
— Вы его в зону упрятали?
— Нет! Он, как только нас увидел, из окна выпрыгнул. Забыл, что на четвертом этаже живет. Ну и все, самостоятельно встать не смог. Увезли к травматологам в город. А вскоре жена его из больницы вышла. Мы Кешку нашли. Того с неделю уговаривали всем райотделом. Кое-как вернули. Малец уже прижился на улице. Не хотел домой. Мать его на коленях умоляла. Кое-как убедили и теперь живут вместе.
— А что с тем алкашом стало? Он выжил?
— Собрали его по кускам в Смоленске. Больше года в больнице лежал прикованный к постели, как мумия. От него позвоночник и уши остались, в щепку высох. И все мечтал, как встанет, враз обмоет свое второе рожденье. Ведь сколько времени капли в рот не брал. Ну, выписали его. Он уже на свои ноги встал. Отпустили домой спокойно. А его по пути машина сбила. Водитель не остановился, не помог, и мужик до утра пролежал в кювете. Там и умер. Его еле опознали... Жена с сыном отказывались хоронить, это и понятно. Теперь они спокойно живут. Никто их не достает, и Кешку на улицу не тянет.
