написано
Нетерпеливо разорвав обертку, Вилли развернул подарок и не сдержался — отскочил на середину комнаты, подпрыгнул и, кажется, вдобавок ко всему захлопал в ладоши. В свертке оказалось прекрасное серое пальто из настоящей шотландской шерсти, выделки еще более деликатной, чем на пальто мистера Фредерика Риз-Джонза, с кожаными заплатками на рукавах и настоящими костяными пуговицами. Но, развернув пальто, Вилли обнаружил, что под ним лежит кое-что еще. Здесь Вилли вновь исполнил туземный танец с прыжками и хлопаньем в ладоши, потому что «кое-чем» оказался великолепный форменный сюртук с блестящими серебряными пуговицами. Обе вещи имели метки одного из дорогих магазинов на Бонд-Стрит. Вилли захотел тут же примерить и пальто, и сюртук, как вдруг вспомнил о второй карточке, вложенной в голубой конверт. Надпись на ней гласила:
Вилли посмотрел на вешалку возле двери и увидел на ней только свою кепку и проеденный молью шарф. Пальто и правда исчезло, но Вилли лишь улыбнулся. Сразу после Рождества он напишет мистеру Дэбенхэму и попросит назначить встречу.
А пока Вилли собирался натянуть на себя оба дырявых свитера и отправиться, как обычно, на работу.
Воскресное чаепитие
— А слыхали, милочка, что учудил наш старый приятель Бен Липскотт в почтовом отделении на Чаринг-Кросс?
— Нет, не слыхала! Какие, однако, изумительные эти миндальные корзиночки! И до чего ароматный чай! Достойное заведение, в следующий раз можно пригласить сюда миссис Тубз и Салли Данхэм, а то они, неровен час, совсем закиснут там, в своем Ричмонде… Так что там Бен? Он же, если мне память не изменяет, в свое время служил почтальоном как раз в этом самом отделении — на Чаринг-Кросс?
— Именно так! Проработал двадцать восемь лет без нареканий — вплоть до того прискорбного случая со взрывом парового котла, ну, вы наверняка слышали…
— Да, да, дорогуша, я помню этот случай — такое несчастье…
— И вот теперь, вообразите, Бен Липскотт вбил себе в голову, что он снова может получить место! В том же самом почтовом отделении!
— Разрази меня гром!
— Вот и я так же сказала, когда услышала эту историю! Однако, это еще далеко не все. Позвольте, я подолью вам чаю. Сначала Бен написал письмо управляющему — мол, так и так, чувствую себя по- прежнему работоспособным и готов в любой момент приступить к исполнению обязанностей…
— Воображаю, какой там сделался переполох! О, и шоколадный пудинг у них недурен!
— Ну, поначалу-то переполоха не было — и управляющий, и его секретарь решили, что кто-то просто глупо пошутил. Однако после первого письма последовало второе, за ним — третье, за третьим — четвертое, и тон этих писем становился все более раздраженным, а затем и вовсе стал угрожающим. В пятом письме Бен выражал негодование по поводу того, что его послания остаются без ответа, и обещал, что если и это письмо будет проигнорировано, то он перейдет к активным действиям.
— Надо же! И кто бы мог подумать, что тихоня Бен Липскотт способен…
— Вы, милочка, послушайте, что было дальше! Через неделю после пятого письма управляющий явился утром на службу первым и обнаружил, что все поверхности в помещении почты, включая даже гипсовый бюст Ее Величества и спрятанные в углу за конторкой сапоги посыльного Спайкса, обклеены почтовыми марками! Вообразите — стены, столы, пол, потолок — решительно все! Злоумышленник — а это, несомненно, был наш Бен — израсходовал весь запас почтовых марок, какой был в отделении, причем интересно вот что: самыми дорогими марками — по три шиллинга и семь пенсов за штуку — был обклеен бюст Ее Величества, а самыми дешевыми — по пенсу за дюжину — стол управляющего!
— Что ж, Бену не откажешь в чувстве юмора!
— Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха!
— Понадобилось два дня, чтобы отклеить все эти марки, и конечно, использовать их по назначению уже было нельзя — такие убытки! Но Бен на этом не остановился!
— Продолжайте же, дорогуша, не томите!
— Пять дней назад все тот же управляющий в час открытия отделения обнаружил, что все посылки и бандероли, аккуратно упакованные и подготовленные к погрузке в почтовый вагон накануне вечером, оказались вскрыты, а их содержимое в беспорядке разбросано по полу!
— Господи Иисусе!
— Две детали особенно приглянулись газетчикам: шарф из шотландской шерсти, в который был заботливо укутан бюст Ее Величества, и апельсиновый мармелад, вывернутый из банки и тщательно размазанный по письменному столу и стулу управляющего.
— Ну, Бен! И неужто после этого он на что-то надеется?!
— Так и это еще не все! Позавчера Бен снова навестил отделение — причем не ночью, а когда было присутствие!
— Матерь Божья! И что же, его видели?!
— О, будьте покойны, милочка — видели, да еще как! Причем Бен приготовил для визита свое последнее обличье!
— Последнее?! Он совсем спятил!
— Можете себе представить! Обличье человека, рядом с которым взорвался паровой котел! Конечно, были обмороки, истерики… Отделение пришлось закрыть, управляющий мечется между полицией и страховым агентством, но мы же с вами понимаем — в таких случаях никогда ничего нельзя доказать…
— Да уж… Ну, будем надеяться, что Бен уже утолил свою жажду мщения, и вскоре успокоится… А
