советской технологии.
Дэйлхауз осторожно заметил:
— Все это прекрасно, но зачем это нам?
— Метеорология,— ухмыльнулся Капелюшников, кивком головы показывая на Харриет.
Женщина подняла голову и вспыхнула.
— Прекрати это, Виссарион. У меня не то настроение, чтобы шутить. Расскажи Дэйлхаузу, что ты действительно хочешь.
Русский удивился, задумался, затем пожал плечами:
— Ол райт. Бедный американец Дэнни, ты беспомощен без своих машин, без техники. Но не я. Я пилот! Я вовсе не желаю барахтаться здесь, как земляной червь, или ты в своем нужнике, Дэнни. Я хочу летать. Мне не дают горючего. Мне не дают материалов для постройки парусного глиссера. Гаша твердо говорит - нет, что же мне делать? Я смотрю вверх и вижу, как в небе летают эти существа на шарах. И я тоже хочу лететь на шаре! — Он ударил кулаком по панели компьютера.— У меня теперь есть газ! Я получил информацию о воздушных потоках. У меня есть советское упорство и способность из ничего создавать вещи. Кроме того, здесь сила тяжести небольшая и повышенное атмосферное давление. Так что теперь я сделаю маленький шар, который сможет поднять меня, и буду снова летать!
Волна энтузиазма захлестнула Дэйлхауза:
— Это великолепно! А получится?
— Конечно.
— Значит, мы сможем приблизиться к этим существам на шарах. Харриет, ты слышишь? Может, удастся вступить с ними в контакт!
— Прекрасно,— сказала она, и Дэйлхауз более внимательно посмотрел на нее. Да, выглядела она угрюмой.
— Что случилось? — спросил он.
— Я обнаружила радио.
— Аппарат, который пропал во время бури?
Она засмеялась странным каркающим смехом:
— Кхе, кхе, кхе. Надо быть идиотом, чтобы поверить, что аппарат унесло ветром. Он весит не менее двадцати кило. Мне пришло в голову, что он работает и ведет передачи. Так оно и оказалось. Я попыталась засечь его, и мне это удалось. Передатчик оказался...— она смотрела на них,— он оказался прямо под нами, под землей...
Минута была и оставалась минутой. Дэнни был уверен в этом, потому что в нем зародилось сомнение. Пульс его насчитывал сорок два удара в минуту по часам. За минуту он делал три вдоха. Так что маленький промежуток времени не изменился. Но тысяча четыреста сорок минут, кажется, перестали представлять день. Иногда ему казалось, что прошел целый день, а может, и больше, но по часам оказывалось, что прошло всего шесть или семь часов. Иногда он вдруг чувствовал, что страшно устал, и часы ему говорили, что прошло уже больше суток с тех пор, как он спал последний раз. Харриет пыталась подчинить их определенному распорядку не потому, что в этом была необходимость, а из-за ее любви к порядку. Но это ей не удалось. Они ели тогда, когда им хотелось есть, спали, когда хотелось спать, и вели отсчет времени не по часам, а по событиям. Первый визит воздушных существ произошел сразу после большой бури и незадолго до того, как Пипы получили подкрепление с Земли. Капелюшников запеленговал пропавший передатчик и обнаружил, что он находится в двадцати метрах под землей тогда, когда они отправили первое сообщение и первые образцы на Землю. И когда воздушные существа нанесли визит...
Да, это было чрезвычайное событие, изменившее очень многое для них.
Дэйлхауз проснулся с мыслями о воздушных жителях. Он помог Моррисею проверить ловушки, приготовил себе еду, установил клапан на водяной душ. Но он все время думал о шарах Капелюшникова. Дэнни отговорил его от использования одного большого шара, наполненного водородом. Он был слишком велик, труден в изготовлении, да и опасен в использовании: ведь одной случайной дыры хватило бы, чтобы пилот рухнул вниз. Поэтому они сейчас наполняли водородом сотню небольших шаров. Капелюшников связывал их вместе. Теперь, даже если лопнет сразу несколько шаров, можно было надеяться, что пассажир спустится на поверхность планеты относительно медленно, а не разобьется в лепешку.
Капелюшников не доверял Дэнни финальную часть работы:
— Нет, дорогой, полечу я, и я хочу сам убедиться, что все сделано правильно.
— Но ты будешь долго копаться. Позволь, я помогу.
— Нет,—ухмыльнулся пилот.—Я знаю, тебе тоже не терпится подняться в небо. Но первым и единственным буду я.
Дэйлхауз в бешенстве побрел прочь. Он уже торчит на этом Клонге больше двух недель, и за все это время он, автор труда Предварительные Исследования Первого Контакта с Разумными Существами', все еще не вступал в контакт с ними, хотя и видел их. Они ковырялись где-то под землей. Он сидел с кринпитом в геликоптере, и воздушные существа часто висели в небе, хотя никогда не приближались. Тут есть целых три разумных расы, которые нужно изучить! А самое продуктивное, что он, Дэнни, сделал на этой планете — это выкопал яму для нужника.
Он прошел к палатке Харриет, надеясь, что произошло чудо и она смогла проникнуть в тайны языка жителей планеты. Харриет не было, но ленты были на месте. Он крутил и крутил ленты, напряженно пытаясь уловить смысл в странных звуках, пока в палатку не ввалился потный и радостный Капелюшников.
— Все в порядке. Великолепный подъем. Теперь нужно подождать, проверить, нет ли утечки газа. А ты наслаждаешься концертом своих воздушных друзей?
— Это не концерт. Это язык. Это совсем не случайные птичьи крики. Можно услышать и аккорды, и гармонии. Ты понимаешь что-либо в музыке?
— Я? О, Дэнни, я пилот, а не длинноволосый скрипач.
— Все равно. Во всяком случае, это скорее хроматические звуки, а не диатонические. Они близки к тому, что можно услышать у Скрябина.
— Прекраснейший композитор,— просиял русский.— Но скажи, зачем ты слушаешь записи, когда можно слушать реальные голоса?
Дэнни удивленно поднял голову. Действительно, он услышал голоса воздушных существ прямо на улице.
— И к тому же,— продолжал Капелюшников,— ты отбиваешь хлеб у Гаши. Она переводчик, а не ты, и у нее трудный характер. Так что выходи на улицу и слушай своих зеленых и розовых друзей.
Воздушных существ было так много, что они закрывали часть неба и мешали друг другу. Весь лагерь смотрел на них. Красный свет Кунга освещал их, но. многие из них светились сами, излучая розовое или зеленое сияние. Их песни были громкими и чистыми. Харриет уже была здесь. Она установила свои микрофоны везде, чтобы не упустить ничего, но на лице ее было выражение недовольства. Однако это не говорило ни о чем, так как такое выражение было для нее обычным.
— Почему они подлетели так близко? — удивился Дэйлхауз
— Я не хочу отбирать у тебя кусок хлеба, дорогой Дэнни. Ты специалист. Но может быть, их привлекает свет маяка, который мы установили для пилота геликоптера?
Капелюшников показал на вершину башни, где горел прожектор.
— Хм-м,— Дэнни задумался.— Проверим. Будь добр, принеси переносной фонарь. Тогда мы сможем рассмотреть их получше, а может, они подлетят еще ближе.
— Хорошо,— Капелюшников исчез в палатке и вскоре появился, держа в одной руке фонарь, в другой батареи. Он отчаянно ругался на всех языках, стараясь распутать провода. Наконец справился с ними, и яркий луч ударил в небо. Он чрезвычайно возбудил шаристов. Крики, свист, щелканье многократно усилились.
Щаристы стремились к лучу фонаря.
— Как же они управляют полетом? — спросила Харриет. — У нет никаких органов управления, даже крыльев.
