много, что он даже не знал, с чего начать.
Снаружи послышались рассерженные голоса. Дулла выглянул из палатки. Из-за чего-то ссорились Фенг и итальянец, а в небе была стая шаристов. Если бы Наследник Мао был более дружелюбен с другими странами и если бы Фенг был бы меньшим идиотом, тогда они могли иметь геликоптер, как Гризи, или сделали бы воздушный шар, как Жирные. И тогда он мог бы тоже летать со стаей. Но этот шанс упущен. И даже кринпиты, с которыми он, Дулла, хотел установить контакт, были ему такими же чужими, как раньше. Да, он рисковал. Он вспомнил свои ощущения, когда лежал беспомощный среди шевелящейся массы крабообразных. Если бы они не начали пожирать тех двоих, то его бы уже не было в живых. И весь риск впустую. Даже того единственного кринпита, с которым можно было бы попытаться установить контакт или хотя бы сохранить как образец, идиот Фенг умудрился отдать Гризи.
Внезапно на улице послышались другие звуки — шипение и свист. Дулла вскочил и выбежал из палатки. Он увидел, как огненные стрелы вонзились в небо, а Фенг с итальянцем отчаянно борются друг с другом. Одна из ямайских женщин ругалась на них обоих.
— Что случилось?—спросил Дулла.
Итальянец оттолкнул Фенга и повернулся к Дулле. Глаза его Светились возбуждением.
— Фенг решил приветствовать наших друзей,— сказал он, показывая в небо. Ракеты взорвались, и тут же появились огненные вспышки вокруг. Шары вспыхивали один за другим, подожженные искрами.
Идиоты! — закричал Дулла.— Вы видите, что вы наделали?
— Я поджег всего несколько шаров. Ну и что? — сказал Спадетти.
— Шары! Протри глаза, пьянчуга. Ты видишь, там человек? Он решит, что мы пытаемся убить его. Теперь он вернется на свою базу и доложит, что Народная Республика объявила войну. Это может плохо кончиться для нас.
— Тише, Дулла,— сказал Фэнг.— Теперь нам плевать на отношение к нам Жирных и Гризи. Помощь уже в пути.
— Ты такой же идиот, как и он. Зачем нужно было стрелять?
— Хотелось бы мне,— сказал Фенг,— чтобы тебя не спасали, Дулла. Здесь было спокойнее, пока ты торчал у кринпитов.
— А мне бы хотелось,— ответил Дулла,— чтобы нашим лидером был тот кринпит, который хотел убить меня. Он менее безобразен, чем ты, и более умен.
Этот кринпит был за много километров от лагеря Пипов и почти так же зол, как Дулла. Его привели в почти безумное состояние голод и постоянный ослепляющий шум в лагере.
В мире кринпитов никогда не было тишины. Но уровень шума всегда был приемлемом. Шестьдесят — семьдесят децибел, за исключением редких случаев грозы с раскатами грома.
Для Шарн-игона пребывание в лагере стало пыткой. Иногда здесь было тихо и спокойно, иногда ослепительно шумно. У кринпита не было внутреннего механизма для уменьшения чувствительности слуховых нервов. Шарн-игон не имел понятия, какие приборы работают и для чего они. Но он мог распознать каждый прибор: завывание сверлильной машины, мягкий рокот геликоптера, взвизги электропил, глухие удары водяного насоса. Шарн-игон прибыл в лагерь почти ослепшим, так как пребывание возле мотора геликоптера можно было сравнить с состоянием человека, смотревшего на солнце незащищенными глазами. В состоянии слепоты он оставался очень долго. Его сразу же поместили в железную клетку. Кринпит попытался перегрызть прутья, но это ему не удалось. Как только на пруте появлялась царапина, его сразу же заменяли новым. Ядовитые Привидения — обитатели лагеря — без конца беспокоили его, произнося его имя, имитируя его звуки каким-то таинственным способом. Шарн-игон понятия не имел о звукозаписи, и когда воспроизводился его собственный голос, он чувствовал себя как человек, впервые увидевший свое отражение. Он понял, что Ядовитые Привидения хотят поговорить с ним, но он редко отвечал им. Ему было нечего сказать им.
И он почти умирал от голода. Его кормили в основном растительными продуктами. Ел он с отвращением, и голод его еще больше усиливался, так как он ощущал запах Низших Привидений и даже Верхних Привидений. Но Ядовитые Привидения не бросали ему ничего мясного. И почти все время вокруг был ослепляющий шум. Шарн-игон был близок к тому, чтобы сойти с ума.
Но он цеплялся за жизнь потому, что у него была цель. Ядовитые Привидения убили Чи- прюитта.
Он еще не научился отделять одно привидение от другого и не знал, кто же из них убийца. Да это и не важно. Виновны они все. Кринпиту было ясно, что для отмщения он должен убить как можно больше, но он не понимал, как это сделать. Он стер когти и края панциря, но прутья решетки держались.
Когда лагерь затихал, кринпит разговаривал с Верхним Привидением, которое было в соседней клетке.
— Хотел бы я съесть тебя,— сказал он. Если бы не решетка, Привидение стало бы его легкой жертвой. Оно потеряло весь свой газ и теперь корчилось на полу в клетке. Его песни стали еле слышным шепотом.
— Тебе до меня не добраться, если ты не сбросишь свой панцирь. А тогда я съем тебя.
Они говорили на своих языках, но многие поколения совместной жизни на планете привели к тому, что все они немного понимали язык друг друга.
— Я съел уже несколько таких, как ты,— сказало Верхнее Привидение.— Особенно мне нравится спинка.
Хвастается, конечно, подумал кринпит. Но кое-что было правдой. Шаристы нападали на кринпитов, когда те меняли панцири.
— Послушай,— прошептало Верхнее Привидение.— Я умираю. Можешь съесть меня, если хочешь.
Шарн-игон с грустью ответил:
— У меня тоже положение безвыходное. Так что можешь съесть меня.
И вдруг он понял, что Привидение каким-то образом оказалось вне клетки.
— Как ты выбрался?
— Я так близок к смерти,—слабо пропело Привидение,—что легко пролез между прутьями. Мне продырявили мешок с газом, и жизнь утекает из меня.
— Как бы мне пролезть между прутьями!
— Почему ты не откроешь клетку? Убивающие суют твердую штуку в определенное место клетки, когда хотят открыть ее.
— О чем ты говоришь?
— Подожди, тут есть одна такая. Я покажу.
Понятия Шарн-игона о ключах и замках отличались от человеческих. Однако и у кринпитов было нечто подобное. Он ерзал от нетерпения, пока умирающее Привидение подтащилось к клетке с чем-то твердым и блестящим во рту.
— Ты освободишь меня? — спросил кринпит.
Привидение задумалось, затем пропело:
— Но ты же съешь меня.
— Да. Съем. Но ты все равно умрешь,— сказал Шарн-игон й Добавил:— Твой голос очень слаб.
Шарист что-то печально просвистел. Видимо, примирился с правдой.
— Если ты освободишь меня,— начал торговаться Шарн- — я убью за тебя Ядовитое Привидение.— Затем честно добавил: — Я все равно буду убивать, так как они убили мою жену.
— Сколько убьешь?—с сожалением пропел шарист.
— Сколько смогу. Одного обязательно. Нет, двоих. Двоих тебя и остальных, сколько смогу, за себя.
— Троих за меня. Трое напали на меня и причинили мне боль
— Хорошо. Троих. Но давай побыстрее, а то Привидения вернутся.
Через несколько часов, уже на пределе своих сил, Шарн-игон приблизился к деревне кринпитов. Это
