— Очень на это надеюсь. — Окулист шагнул к выходу. — Если не сложно, проводите меня.
Они вышли очень вовремя. На улочке шарахнул выстрел, и тотчас раздались заполошные крики.
— Это еще что такое! — Окулист сошел по ступеням, ускорил шаг. Однако, подойдя к калитке, тут же отпрянул. Ему было чего испугаться — Гена и сам внутренне ойкнул. Гулко топоча копытами, к заборчику подлетел огромный вороной конь. Сидящий на коне всадник натянул поводья, и Генка с изумлением узнал Мишаню. Точнее, узнал и не поверил глазам. С охотничьей одностволкой в руке, да еще на танцующем жеребце Мишаня больше напоминал кавалериста из фильмов про Первую мировую. Всхрапывая, конь попятился, пошел боком от заборчика. Темные ноздри его нервно вздрагивали. Даже в эту смутную минуту Генка мысленно взвыл от восторга. Конь был великолепен! Куда там автомобилям до этого красавца-зверя — с их тормозным визгом и ядовитыми выхлопами! Генка показался себе лилипутом возле гарцующего гиганта. И не к месту подумалось: какой, к черту, прогресс, если таких красавцев меняют на четырехколесный лом!
— Шеф! Мы его останавливали, а он как танк попер…
Трое крепышей из гвардии Окулиста в растерянности топтались на отдалении.
— А кто стрелял?
— Так он же и шмальнул! Мы задержать хотели, а он…
— Пусть только сунется кто! — Мишаня угрожающе качнул ружьем. Разглядев Генку с Валерой, просиял: — Как вы тут, живы?
— Все нормально, Мишань! — Валера подмигнул всаднику. — Был спор, да весь вышел. Так что шашки в ножны — и по хатам!
— Это без шуток? — Мишаня недоверчиво глянул на Генку, и подросток кивнул.
— Порядок, Миш.
— А я уже воевать собрался. Дробью свою пушку зарядил.
— Никого хоть не задел? — озаботился Валера.
— Я же в воздух. Чтоб охолонули… — Мишаня чертом развернулся на танцующем жеребце, по- разбойничьи свистнул, успокаивая скакуна. — Ладно, если что, я поблизости…
Всхрапнув, конь с места ударил в галоп, заставив шарахнуться в стороны мускулистых охранников. Проводив всадника взглядом, Окулист обернулся.
— И много у вас таких бойцов? — в голосе его звучало уважение.
— Сколько есть, все наши, — Валера усмехнулся. — Верно, кто-то из малышей поднял тревогу.
— Юрашка? — предположил Гена.
— Или Костяй. Те еще мальчиши-кибальчиши, — Валера озабоченно оглядел улицу. — Как бы другие не стали подходить. С вилами да граблями.
Генка представил себе дядю Пашу с вилами наперевес и громко фыркнул.
— Пожалуй, мы вас до машины проводим, — продолжал Валера. — Мало ли что.
— Проводите, — спокойно согласился Окулист. — Нам ведь еще добираться и добираться. Не хотелось бы наткнуться по дороге на партизанский отряд.
— Кстати! — припомнил Генка. — Вы что же, только из-за меня сюда ехали?
Окулист улыбнулся.
— Предположение лестное, но… Нет, Гена, у нас ведь в Туринске тоже филиал имеется, так что совместили приятное с полезным. И дела порешали, и тебя вот навестили.
— Понятно… — Гена ощутил легкое разочарование.
Они вышли за калитку и странной процессией зашагали по направлению к машинам. Генка рассмотрел, что к прежним двум джипам добавилась белоснежная «Мазда». На ней, видно, и прибыл высокий гость…
Атлеты скоренько попрыгали в джипы, захлопали дверцами. Прежде чем сесть в иномарку, Окулист обернулся, долгим взором окинул притаившуюся в дымчатой зелени деревушку, задержался глазами на водонапорной башне с крутящимся ветряком. О чем он в эту минуту подумал, трудно было сказать, но Генке почудилось, что в серых глазах главного юриста «Василиска» мелькнула вполне человеческая грусть. Будто сожалел человек о чем-то давно утраченном. Сожалел и хотел вернуть. А может, это Генке только показалось.
Победа — победой, а работа — работой, и после отъезда гостей они тут же вернулись в сарайчик. Новеньким тестером Генка перемерил все привезенные движки, а Валера проверил роторы на прокрутку. После придирчивого изучения выбрали парочку моторов.
— Только посмотри на клеймо! Изготовлено аж сорок четыре года назад, — поразился Валера. — Получается, движок старше меня — и все еще работает.
— Ты тоже неплохо сохранился.
— Спасибо… — Валера продолжать оглаживать электромотор, точно арбуз на базаре. — Вот бы запустить такого старичка с полной загрузкой — разом закрыли бы вопрос с энергией. Попробую сегодня перебрать и смазать…
Но ни перебрать, ни смазать у них не получилось. Потому что пришел дядя Паша и принес туесок с медом. Пришлось срочно убирать гайки и ветошь, застилать стол газетой и праздновать с соседом победу над хозяевами джипов. А позже прискакал на своем вороном Мишаня. Рядом с отважным кавалеристом на этот раз восседала Катюха. Разрумянившаяся, со знакомыми бусами на шее, она смотрелась очень даже ничего. Да и сам Мишаня ничуть не уступал лихим ковбоям из вестернов. Парочка лучилась горделивой радостью и, похоже, готова была воевать хоть с целой стаей приезжих иномарок. Лишь бы вместе и в одном седле. Как бы то ни было, но пришлось снова объяснять про незваных гостей, успокаивать, сочинять и уворачиваться от скользких вопросов.
— Я ведь им тоже сюрпризец подбросить мог! — пригрозил дядя Паша. — У меня как раз семья в стареньком улье роится. Вот бы подкинул рой-то в багажник! Считай, похлеще любой бомбы!
— Чего ж не подкинул? — рассмеялся Валера.
— А ты пойди договорись с ними — с пчелами-то! Они ж роятся, нас не спрашивают. Можешь день с ведром просидеть — не дождаться, а на утро вылетит этакая шарында — и поминай как звали!..
Над шарындой покатился и сам Генка. После всего пережитого смеялось особенно в охотку. Даже над тем, над чем смеяться было глупо. Но день получился в самом деле удивительным: озадачивали разговоры людей, изумляла их готовность помогать и сопротивляться. В городе все было не так. Скученные и взнузданные, горожане привыкли ко всему и не замечали ничего. Что-то отключалось в них с течением времени, словно выходила из строя некая важная программа. Деревенский житель казался проще, но в этой простоте имелась своя неумершая отвага. Это и наполняло сердце Генки теплотой. И совсем уж потряс его Мустанг. Именно так звали перепугавшего пришлых качков вороного жеребца. Мишаня даже разрешил Генке погладить Мустанга по теплой шелковистой шее, а попутно рассказал, что уже год, как пастушит в Заволочье.
— Без коня-то там все ноги собьешь, а с ним милое дело! — он по-хозяйски обнимал вороного, трепал за уши. Вороной фыркал, но не сопротивлялся. Наверное, понимал, что хозяин красуется перед Катюхой. И легко верилось, что любую девчонку можно запросто усадить в седло и увезти хоть на край света. Не станут ни спорить, ни возражать. Даром, что веками их в полон брали. На таких же вот гривастых и мохноногих лошадках…
Однако радоваться Генке пришлось недолго. Вечером заболел Юрашка. То ли перекупался, то ли переволновался. А может, и то и другое сразу.
И стыдно, что не он заметил, а дед Жора. Спустился с печи поиграть с мальцом, а малец и играть не захотел. Только после этого дед потрогал лоб парнишки и ахнул.
— А мальчонка-то у вас того! Застудили в речке…
Тут же засуетилась бабушка Феня, начала разогревать молоко с медом, живо достала откуда-то недовязанный поясок из собачьей шерсти. Да и Генка, чертыхаясь, полез в сумку за лекарствами.
— Жар — это ничего, — сбивчиво объяснял он. — Я, правда, читал… Раньше-то сбивали температуру, таблетки давали, а теперь поняли, что вредно. То есть, если недолго и температура не сильно высокая, то лучше потерпеть…
— А не сильно высокая — это сколько? Сорок градусов? Или все пятьдесят? — дед Жора помог Генке
