это было чистейшим блефом. Он никак не мог закрыть доверенные счета без согласия директоров. Но чек на пять миллионов затуманил им мозги.
Бейдр закурил. Завтра это уже не будет иметь значения. Нью-Йоркский банк «Чейх Манхэттен» даст ему семьдесят процентов рыночной цены за ценные бумаги, и он вернет эту сумму в швейцарский банк, так как в Нью-Йорке процентные ставки значительно ниже. Убытки составят три миллиона, но, если понадобится, он покроет их из собственных средств. Все оборачивается не так уж и скверно. Возможно, он еще поблагодарит Али Ясфира. Лишившись их поддержки, он перенес свое внимание и стал держателем контрольного пакета акций небольшого банка в Ла-Джолле, штат Калифорния, почтовой страховой компании в Ричмонде, штат Вирджиния, а также компании, занимающейся внутренними займами, во Флориде, с сорока филиалами по всему штату. Одни только эти три компании имели в своем активе свыше шестидесяти миллионов долларов, в том числе по меньшей мере двадцать миллионов наличными, с годовым доходом в десять миллионов — после всех налоговых выплат.
Бейдр вдруг раздумал ехать на совещание в «Эйрамко». Нечего ему там делать: все равно торговые квоты уже установлены. Вместо этого он велел шоферу отвезти себя в отель «Президент Вильсон», где заранее заказал номер.
Бейдр позвонил в «Эйрамко», извинился за отмену совещания в последний момент и попросил передать Кэрриджу, чтобы тот ехал в отель. Потом связался с летчиком и распорядился готовиться к срочному вылету в Штаты.
Бейдр зашел в свою спальню, снял костюм и растянулся на кровати. Тотчас из крохотной комнатки рядом с этой показался Джабир.
— Хозяин хочет принять ванну?
— Нет, спасибо. Просто полежу и подумаю.
— Хорошо, господин, — Джабир собрался уходить, но Бейдр остановил его.
— Где та девица? — он только сейчас вспомнил, что прихватил с собой Сюзанну, миниатюрную актрису-француженку с огненно-рыжей копной на голове. Юсеф познакомил их в Каннах.
— Отправилась за покупками. Сейчас придет, господин.
— Хорошо. Пускай меня примерно час никто не беспокоит.
— Да, хозяин. Задернуть шторы?
— Хорошая мысль.
После ухода слуги Бейдр закрыл глаза. Ему нужно провернуть столько срочных дел—а времени в обрез. Трудно поверить, что еще вчера он катался с сыновьями на водных лыжах.
Он посвятил им весь день. Они вместе сходили на пляж, развлекались, выискивая в песке моллюсков, брали напрокат водныйвелосипед в Сен-Тропезе, ныряли с аквалангами в окрестностях Поркероля, устраивали пикник на острове Леван. Вечером после ужина они смотрели в видеосалоне на борту яхты фильмы Диснея. Там были и другие картины, но они не совсем подходили для детей.
Когда же в воскресенье вечером яхта возвращалась в Канны, Бейдр вдруг почувствовал что-то не то. Они как дз смотрели «Белоснежку и семь гномов». Наконец Бейдр понял причину своего смутного беспокойства. Он оглядел их восторженные мордашки, обращенные к экрану, и подал знак стюарду, выступавшему в роли киномеханика, чтобы тот остановил показ. В салоне загорелся свет.
Мальчики тревожно посмотрели на отца.
— Еще рано ложиться, папа, — протянул Мухаммед.
— Да, рано, — ответил Бейдр по-арабски. — Просто я вижу, что мы так и не успели поговорить.
— О’кей, папочка, — по-английски сказал Мухаммед. — О чем мы будем разговаривать?
— Может быть, перейдем на арабский? — улыбнулся Бейдр.
Мальчик смутился, но согласно кивнул.
— Да, Вава.[2]
Бейдр повернулся к младшему сыну.
— А ты не против, Шамир?
Тот молча наклонил голову.
— Вы учите Коран?
Оба снова кивнули.
— Уже дошли до заповедей Пророка?
Тот же утвердительный жест головой.
— Ну, и что же вы успели узнать?
— Что нет Бога, кроме Аллаха, — запинаясь, проговорил старший сын, — и Магомет — пророк его.
Бейдр понял, что познания сына оставляют желать лучшего, и снисходительно обратился к Шамиру:
— А ты что выучил?
— То же самое, — по-английски ответил тот.
— Мы, кажется, условились говорить по-арабски.
— Это трудно, папочка, — сказал малыш.
Бейдр промолчал. На лице мальчика отразилась растерянность.
— Ты сердишься, да, папочка? Я знаю по-французски: lamemechose.
— Нет, Шамир, я не сержусь. Ты молодец.
Малыш расцвел.
Бейдр подал знак стюарду. Снова погас свет, и на экране замелькали кадры. Еще немного — и дети с головой окунулись в приключения Белоснежки. Однако в темных глазах Мухаммеда блестели слезы. Бейдр притянул мальчика к себе.
— В чем дело, сынок? — спросил он по-арабски.
Тот залился слезами. Бейдр ощутил свою беспомощность.
— Скажи мне, сынок.
— Я плохо говорю по-арабски, папа, — с сильным английским акцентом произнес Мухаммед. — Тебе за меня стыдно.
— Мне никогда не бывает стыдно за тебя, мой мальчик, — Бейдр крепко прижал к себе сына. — Я горжусь тобой.
На мокром лице мальчика засияла улыбка.
— Правда?
— Конечно. Ну, смотри мультик.
После того, как дети легли спать, Бейдр долго оставался в затемненном видеосалоне. Когда туда спустился Юсеф с двумя молодыми женщинами, он был очень удивлен.
— Прошу прощения, шеф. Я не знал, что вы здесь.
— Ничего. — Бейдр встал. — Пойду переоденусь. — Его вдруг осенило, и он спросил по-арабски: — Вы были здесь, когда Джордана с детьми прилетели из Бейрута?
— Я видел, как они проходили таможенный досмотр.
— Учитель арабского языка прилетел с ними?
Юсеф задумался.
— Кажется, нет. Только няня.
— Интересно, почему Джордана не взяла его с собой?
— Не знаю, шеф. Она мне не говорила. — Лицо Бейдра оставалось бесстрастным, и Юсеф добавил: — У нас не было времени на разговоры. Она всегда очень занята. Здесь столько всяких развлечений.
Наверное. Напомните мне телеграфировать утром в Бейрут. Хочу попросить отца направить сюда учителя первым же рейсом.
— Да, шеф.
Бейдр вышел.
На следующее утро он позвонил Джордане из аэропорта перед вылетом в Женеву.
— Что случилось с учителем арабского? Я был уверен, что он прилетит вместе с вами.
— Он заболел, и не было времени искать другого.
— Не было времени? — в голосе Бейдра послышались саркастические нотки. — Тебе стоило только
