— Что-нибудь случилось? — напрямую спросила тогда миссис Грейнджер.
— Нет, ничего, — покачала головой Оливия. — Все отлично. Если не возражаете, мне бы хотелось поскорее поесть. Я должна поговорить с Джеком. Он хотел, не откладывая, обсудить какие-то возникшие у него проблемы.
— С Джеком? — удивилась миссис Грейнджер. — Разве вы не поедете встречать мистера Дуэйна?
Оливия подняла голову.
— Дуэйна? Но я не жду его…
— То есть как? — нахмурилась кухарка. — Разве Томми ничего вам не передал?
— Не передал? Что он должен был мне передать?
— Мистер Картрайт звонил сегодня рано утром. Я только-только вошла и услышала звонок…
— И не разбудили меня?!
— Я хотела, но мистер Картрайт настоял на том, чтобы я вас не тревожила. Он только сказал, что прилетит сегодня рейсом двести сорок четвертым из Нью-Йорка. И я поручила Томми сказать вам, как только вы спуститесь вниз.
— Но я не видела его…
Миссис Грейнджер выразительно приподняла бровь.
— Не видели? Куда же этот чертов негодник подевался? Ну, я ему задам…
— Нет-нет, миссис Грейнджер, прошу вас, не надо. Уверена, у него нашлись более важные дела, чем сидеть и караулить, когда я соизволю проснуться, — счастливо улыбнулась Оливия.
Все сомнения и подозрения, истерзавшие ее со вчерашнего вечера, исчезли, словно по мановению волшебной палочки. Она немедленно повеселела и с аппетитом принялась за завтрак.
А два часа спустя Оливия стояла в здании аэропорта и смотрела на летное поле, притопывая от нетерпения ногой. Еще несколько минут, и на него совершит посадку самолет из Нью-Йорка. Вот уже на горизонте показалась еле заметная точка и стала быстро увеличиваться в размерах.
— Дуэйн, Дуэйн! — Оливия замахала рукой и кинулась к нему на шею.
Он обнял ее и поцеловал, не обращая внимания на снисходительно усмехающихся собратьев- пассажиров.
— Олли, ты даже не представляешь, как я соскучился, — шепнул, все еще не решаясь отпустить ее.
Она просияла.
— Правда?
— Истинная. — Дуэйн снова поцеловал ее. — Возможна ли лучшая награда для измотанного человека?
— Ты устал?
— Очень, — вздохнул он. — И не только физически, но и морально. Нам надо серьезно поговорить, дорогая.
Оливия напряглась.
— Это по поводу… смерти отца? — спросила она.
— По поводу твоего бывшего мужа. — Они медленно побрели к машине. — Ты готова выслушать меня?
— Да, конечно. Судя по твоему тону, все довольно скверно.
— Да не очень весело. В первую очередь я хотел узнать, уверена ли ты, что больше не любишь его.
— Как ты можешь спрашивать? Я ненавижу его! Презираю! — яростно выкрикнула она, открывая дверцу и усаживаясь на водительское место.
— Ты твердо уверена, что не пожалеешь его в последнюю минуту и не начнешь вместо него ненавидеть меня?
— Дуэйн, не надо, — тихо сказала Оливия. — Я была бы не человеком, а… а не знаю даже кем, если бы продолжала любить его после того, как узнала, что он сговорился с Присциллой убить отца. Почему ты спрашиваешь?
— Хочу удостовериться, что правда не причинит тебе ненужной боли и не принесет больше вреда, чем пользы.
— Не волнуйся за меня. Может, я и истеричка, но уж точно не слабонервная дамочка.
— Ну что ж. Скажи, Олли, ты знала, что он употребляет наркотики?
— Наркотики? — удивилась она. — Нет. Пил Эндрю немало, но наркотики… А это наказуемо?
— Нет. Но он не только употребляет, но еще и распространяет. Продает небольшими партиями. А это уже преследуется по закону.
— Значит, ты все же нашел то, за что его могут посадить?
— Да. Однако за такое преступление полагается слишком маленький срок. От года до трех. Несоизмеримый с наказанием за убийство. Впрочем, дело не в этом.
— Почему-то я сразу догадалась, что не только. Ты не стал бы, устраивать мне такой допрос с пристрастием, если бы его «подвиги» ограничились распространением наркотиков. В конце концов, в его среде это не редкое явление…
— Ты права. Среди прочего Максвелл выяснил, что твой бывший муж — гей.
— Гей? — Оливия непонимающе взглянула на него.
— Ну да, гей. Гомосексуалист. Причем активный.
— О господи… — Оливия с силой нажала на тормоз и свернула на обочину шоссе, ведущего и сторону гор. Опустила голову на руль, помолчала, глубоко дыша, потом собралась с силами и взглянула на Дуэйна. И прочла в его глазах такую жалость, что едва не задохнулась. — Но разве… разве это возможно?.. А как же Присцилла? Ты даже прокручивал мне запись… И те две женщины… Боже мой, какой…
Дуэйн обнял ее, притянул к себе на грудь и нежно погладил пышные каштановые волосы.
— Олли, малышка, не надо. Не расстраивайся так. Это не бросает на тебя ни малейшей тени.
— Неправда! — пылко выкрикнула она. — Если бы не бросало, ты бы не приехал специально, чтобы поговорить со мной! Верно? Я права? — И, видя, что он молчит, настойчиво повторила: — Я права, Дуэйн?
Он вздохнул и кивнул.
— Гомосексуализм законом не карается. Но существует общественное мнение. В общем, если мы сделаем так, чтобы закон занялся им, — а основания для этого есть, и немалые, — то пресса непременно проявит повышенный интерес. И к тебе, к сожалению, тоже. Именно поэтому мы и ведем с тобой этот разговор. В противном случае я бы не колебался ни секунды.
Они помолчали. Адвокат продолжал гладить ее по волосам. Наконец Оливия высвободилась и слегка отстранилась.
— Скажи мне, Дуэйн, что это за основания, о которых ты упомянул? Они не имеют отношения к наркотикам?
— Нет. — Он снова вздохнул. — Максвелл раскопал, что четыре года назад Уоррен совершил наезд на человека и скрылся с места преступления.
Оливия ахнула.
— Наезд? Четыре года назад? Но тогда…
— Тогда вы еще были женаты.
— Но я ничего об этом не знаю!
— Не сомневаюсь, малышка. Не сомневаюсь. Не волнуйся.
— И каковы же последствия этого наезда?
— Тяжелые. Девочка десяти лет скончалась на месте происшествия от потери крови. Потому что ей не была своевременно оказана медицинская помощь.
— О господи… То есть, если бы он остановился, девочка была бы жива?
— Точно.
— И я жила, ничего не зная об этом! Господи, кто же поверит в это?.. А как твой мистер Максвелл узнал?
