крышке сундука. Стука было почти не слышно, словно он стучал не по дереву, а по камню.
— Чисто из любопытства, — сказал Квоут, — а что бы ты стал делать, если бы изнутри кто-то постучался в ответ?
Баст поднялся на ноги, вышел из комнаты и тут же вернулся с целым набором инструментов. Он опустился на одно колено, взял изогнутый кусок проволоки и несколько минут возился с медным замком. В конце концов он принялся браниться сквозь зубы. Когда Баст менял позу, чтобы подобраться с другой стороны, его рука коснулась тусклой пластины железного замка, и он отшатнулся, шипя и плюясь.
Баст снова поднялся на ноги, бросил проволоку и достал длинный гвоздодер из блестящего металла. Он попытался просунуть его тонкий конец под крышку, но так и не сумел воткнуть инструмент в тонкую, как волос, щелку. Через несколько минут он оставил и эту затею.
Потом Баст попытался было опрокинуть сундук набок, чтобы подлезть снизу, но, сколько он ни старался, ему удалось только сдвинуть сундук сантиметров на пять.
— Слушай, Реши, сколько же в нем весу? — воскликнул Баст, изрядно рассердившись. — Килограмм полтораста?
— Больше двухсот, когда он пустой, — ответил Квоут. — Помнишь, чего нам стоило поднять его наверх?
Баст вздохнул и снова воззрился на сундук. Лицо у него сделалось свирепым. Потом он достал из охапки инструментов топорик. Не тот грубый клиновидный топор, которым они кололи дрова за трактиром. Этот топорик был изящен и грозен. Он был весь выкован из цельного куска металла. Форма лезвия отдаленно напоминала древесный лист.
Баст слегка подкинул оружие на ладони, снова пробуя его на вес.
— Вот что я бы сделал потом, Реши. Если бы я по-настоящему хотел его открыть.
Он с любопытством взглянул на своего наставника.
— Но если ты предпочитаешь, чтобы я этого не делал…
Квоут развел руками.
— Ты на меня не смотри, Баст. Я умер. Делай как знаешь.
Баст ухмыльнулся и с размаху обрушил топорик на закругленную крышку сундука. Раздался странный приглушенный звон, как будто в дальней комнате позвонили в колокольчик, обмотанный тканью.
Баст помедлил, а потом принялся остервенело рубить крышку топориком. Сперва он махал одной рукой, потом заработал двумя, высоко вскидывая топорик, будто и впрямь дрова колол.
Блестящее листовидное лезвие упорно не хотело врубаться в дерево, каждый удар отлетал в сторону, как будто Баст пытался разрубить цельный каменный блок.
Наконец Баст остановился, запыхавшись, наклонился, оглядел крышку сундука, провел по ней ладонью, потом посмотрел на лезвие топорика и вздохнул.
— Ты работаешь на совесть, Реши.
Квоут улыбнулся и приподнял воображаемую шляпу.
Баст окинул сундук пристальным взглядом.
— Я бы попытался его поджечь, но роу не горит, это я знаю. Возможно, мне удалось бы его раскалить, так чтобы медный замок расплавился. Но для этого придется целиком запихнуть его в кузнечный горн.
Он посмотрел на сундук, здоровенный, как дорожная укладка аристократа.
— Но такого большого горна у нас в городке нет. И я даже не знаю, до какой температуры требуется нагреть медь, чтобы она расплавилась.
— Подобные сведения, — заметил Квоут, — несомненно, могут стать предметом книжного урока.
— Кроме того, я думаю, ты принял предосторожности на такой случай.
— Принял, — сознался Квоут. — Но идея неплоха. Она демонстрирует способность к нестандартному мышлению.
— А если кислотой? — спросил Баст. — Я знаю, у нас внизу есть довольно мощные химикалии…
— Муравьиная кислота роу не возьмет, — сказал Квоут. — Соляная тоже. Можно попробовать царской водкой. Но доска толстая, а царской водки у нас мало.
— Да я не про дерево думал, Реши. Я думал еще раз попробовать с замками. Если влить в них достаточно кислоты, она их разъест…
— Это если предположить, что один полностью железный, а второй медный, — заметил Квоут. — Даже если бы это было так, кислоты потребуется немало, и к тому же ты рискуешь, что кислота попадет внутрь сундука и испортит его содержимое. Разумеется, то же самое касается и огня.
Баст снова уставился на сундук, задумчиво потеребил губы.
— Тогда у меня все, Реши. Мне нужно время, чтобы над этим подумать.
Квоут кивнул. Баст, заметно приунывший, собрал и унес свои инструменты. Вернувшись, он подпихнул сундук с другой стороны, подвинув его на прежнее место, так чтобы он снова ровно стоял в ногах кровати.
— Но ты неплохо старался, Баст, — утешил его Квоут. — Весьма последовательно. Ты делал все то же самое, что сделал бы на твоем месте я.
— Эге-гей! — глухо донесся снизу голос мэра. — У меня все!
Баст вскочил и бросился к дверям, задвинув стул обратно под стол. Резкое движение потревожило один из смятых листов бумаги, что валялись на столе, комок бумаги упал на пол, подпрыгнул и закатился под стул.
Баст остановился, наклонился, чтобы поднять бумагу.
— Не трогай, — угрюмо сказал Квоут. — Пусть лежит.
Баст замер с протянутой рукой, потом выпрямился и вышел.
Квоут вышел следом, затворив за собой дверь.
ГЛАВА 72
ЛОШАДКИ
Через несколько дней после нашей с Денной прогулки в саду при луне я написал песню для Мелуан под названием «Одни лишь розы». Маэр нарочно просил меня об этом, и я охотно взялся за дело, представляя, как будет хохотать Денна, когда я сыграю ей эту песню.
Я уложил песню маэра в конверт и посмотрел на часы. Я думал, что у меня уйдет целый вечер на то, чтобы ее закончить, но песня далась мне на удивление легко. В результате весь вечер оказался свободен. Было уже поздновато, но не так, чтобы совсем поздно. Не так уж поздно для вечера возжиганья в таком городе, как Северен. И, наверно, совсем не поздно отыскать Денну.
Я переоделся в свежий костюм и поспешно покинул дворец. Поскольку деньги я добывал, распродавая отдельные предметы оборудования Кавдикуса и играя в карты с аристократами, которые лучше разбирались в моде, чем в статистике, я уплатил целый бит за конный лифт, а потом бегом преодолел полмили до улицы Ньюэлл. За несколько кварталов до трактира Денны я перешел на шаг. Ей, несомненно, будет приятно, что я так спешил к ней, однако я не хотел явиться к Денне запыхавшимся и взмыленным, как загнанная лошадь.
В «Четырех свечках» ее не оказалось. Меня это не удивило. Денна не из тех девушек, кто станет сидеть сложа руки только оттого, что я занят. Однако мы с нею провели большую часть месяца, вместе исследуя город, и я догадывался, куда она могла пойти.
Пять минут спустя я увидел ее. Денна шагала по запруженной народом улице решительно и целеустремленно, так, словно очень спешила.
Я направился было к ней, потом заколебался. Куда она может так торопиться, одна, так поздно вечером?
На встречу со своим покровителем.
Мне хотелось бы сказать, что я лишь после мучительных колебаний решился наконец последовать за ней, но это была бы неправда. Слишком уж велико было искушение узнать, кто таков ее покровитель.
Так что я накинул на голову капюшон плаща и принялся пробираться через толпу следом за Денной.
