редакционные улиткистолы волочат за собой.Ну, публикация… Ну, сотня…И без нее бы мог прожить…Не лучше ль, право, в подворотнес печальным уркой водку пить?Есть мир иной, там нету масок —ужасны лица и без них.Есть мир иной, там нету сказокшутов бесполых и шутих.Там жизнь обнажена, как схема,и сразу видно: тут убьет.Зато надутая проблема —улыбки, взгляда — не встает.…Покуда в этом вы юлили,слегка прищуривая глаз,в том, настоящем, вас убилии руки вытерли о вас.1996
Ангелы шмонались по пустым аллеямпарка. Мы топтались тупо у пруда.Молоды мы были. А теперь стареем.И подумать только, это навсегда.Был бы я умнее, что ли, выше ростом,умудренней горьким опытом мудак,я сказал бы что-то вроде: «Постум, Постум…»,как сказал однажды Квинт Гораций Флакк.Но совсем не страшно. Только очень грустно.Друг мой, дай мне руку. Загляни в глаза,ты увидишь, в мире холодно и пусто.Мы умрём с тобою через три часа.В парке, где мы бродим. Умирают розы.Жалко, что бессмертья не раскрыт секрет.И дождинки капают, как чужие слёзы.Я из роз увядших соберу букет…1996
Черная речка
Так густо падает, так плавно — белый снегу Черной речки, черной розы.И на ресницах он. И тает он у век.И эти капельки — как слезы.Дай руку, руку мне, любимая, скорей.Не говори со мной. Послушай,как будто ржание…Да, ржанье лошадей.И выстрел, спичкою потухший.Тебе не кажется —пройдем еще чуть-чуть,и нам откроется все это:кареты, лошади, дымящаяся грудьна снег упавшего поэта?Любовь. Предательство. Россия и тоска.Как можно жить, не погибая?Ты в даль безлюдную,ты смотришь в даль, покая говорю тебе, родная:«Пойдем на лед — туда,скорей туда, на лед —сквозь время стылое — быть может,ответит доктор нам, что гений не умрети в нас души не уничтожит…»1996
«Вот и кончилось лето — как тихо оно шелестело…»
Вот и кончилось лето — как тихо оно шелестело,на прощанье листвой. Потому и стою оробелов голом сквере моем, на засыпанной снегом дорожке,