Когда рука, наконец, коснулась огромной бетонной опоры, мои силы были на исходе, в основном, из- за того, что я прилично наглотался воды и отчаянно задыхался. Как мне показалось, под мостом течение было ещё сильнее, но, по крайней мере, хотя бы сверху на голову ничего не лилось.
Осмотрев чуть позже опору, я обнаружил на одной из её сторон большую проволочную петлю, которые обычно предусмотрены для монтажно-погрузочных работ. К великому счастью, петля находилась в зоне досягаемости, и я тут же ухватился за неё здоровой рукой, высунувшись из воды едва ли не по пояс.
Короткий отдых дал возможность хотя бы немного прийти в себя и восстановить дыхание, которое до того походило на предсмертный хрип.
Висение на петле, вероятно, было вполне переносимым занятием, если бы не тупая боль выше левого локтя и холодная вода, от которой я стал быстро замерзать. Кроме того, под мостом до меня, наконец, в полной мере дошло, что водитель чёртового самосвала сделал всё, чтобы протаранить мою машину и почти добился своей гнусной цели! Это открытие не добавило ни сил, ни оптимизма.
«Может, это обычное ДТП?», – пискнул где-то внутри голосок сомнения, но его быстро придушил здравый смысл.
«Ты пятнадцать лет гоняешь на машинах и ни разу не был в подобной передряге, – веско напомнил он. – Тебя просто хотели убить!».
«Если это охота за мной, то время и место выбраны идеально!», – невесело подумал я и решил, что ребята наверху сейчас, наверно, хотят удостовериться, что машина пошла ко дну вместе со своим владельцем.
– Хрен вам! – негромко буркнул я, оглядываясь по сторонам в поисках мало-мальски подходящего плавсредства.
Берег и мою опору с железной петлёй разделяли метров сто, а, может, и все сто пятьдесят, и добраться до суши без спасательного поплавка сейчас было также реально, как и выудить «Форд» из холодной мутной пучины.
Не помню, сколько я провисел на той петле, потому что левая рука с часами была погружена в воду, а правую я боялся отпустить, чтобы меня случайно не унесло прочь от опоры. При этом, я вовсю крутил головой, высматривая, что река несёт мимо и что могло бы помочь спастись. В основном, это был разный мусор: пластиковая упаковка от продуктов, небольшие ветки, какая-то шелуха.
Один раз в метре проплыла длинная необструганная доска, но, присмотревшись, я понял, что она не выдержит и десятой части моего веса.
Замерзая, я уж было начал понемногу отчаиваться, когда судьба неожиданно послала по бурным водам целую секцию штакетника вместе со столбом, которые, непонятно каким образом, смыло в реку.
Я дождался, пока эта восхитительная конструкция подплывёт ближе и, когда до неё оставалось метров пять-семь, решительно отпустил петлю и поплыл навстречу.
Вскоре я вцепился в занозистые доски штакетника так, как это умеют делать только утопающие, а секундой позже, с облегчением понял, что не ошибся в выборе!
Рассказ о том, как мне, в конце концов, удалось добраться до берега, занял бы слишком много времени. Скажу лишь, что когда, через полтора или два часа мучительных барахтаний, я, наконец, почувствовал под ногами дно, то, неожиданно для себя разрыдался.
Потом я с трудом выполз на сушу, и меня тут же жутко стошнило. Не удивился бы, если вдруг узнал, что в эти минуты я похудел сразу на полтонны!
Затем я долго лежал без сил на прибрежном песке, пока вновь не напомнил о себе холод. Очнулся я от того, что вдруг услышал отчётливое лязганье собственных зубов.
Мой подъем можно было без преувеличения сравнить с подвигом. Когда я вновь очутился на ногах, то с удивлением обнаружил, что по-прежнему держусь за свой спасительный штакетник, который всё это время не отпускал ни на секунду! Прежде чем окончательно расстаться с ним, я наклонился, насколько мог, и от души поцеловал мокрые шершавые доски.
К тому времени, ливень уже умерил свою ярость, перейдя в спокойный бесконечный дождь. Разглядев за его полупрозрачной сеткой какое-то подобие дороги, я медленно побрёл прочь от проклятого водохранилища.
Хвала небесам, они сжалились надо мной, сохранив не только жизнь, но и кошелёк, который лежал в заднем кармане брюк и теперь весил не меньше булыжника. Денег в бумажнике хватило на то, чтобы, добравшись до ближайшего шоссе, убедить дачника на «Жигулёнке» отвезти моё мокрое, полуживое тело в Беляево, где все последние годы обитал в своей двухкомнатной холостяцкой квартирке Максимыч.
Наша встреча с Маркеловым больше всего напоминала ожившую картину «Возвращение блудного сына». Отличие заключалось в том, что Максимычу не пришлось, как рембрандтовскому папаше, ждать десять или двадцать лет, так как, чуть больше суток назад, он уже имел счастье обнимать и успокаивать непутёвого отпрыска, которого судьба решила жестоко наказать за какие-то прегрешения.
Он не стал задавать вопросы, а, первым делом, помог мне сбросить мокрую одежду и немного согреться. После этого, я принял горячий душ.
Когда Маркелов увидел мою безвольно висящую руку, то немедля позвонил знакомой докторше и она, примчавшись к нам в каких-нибудь полчаса, профессионально обработала мне раны, наложила гипс и, кроме того, сделала все необходимые прививки.
Заметив немую просьбу в моих глазах, Максимыч заверил, что я могу быть спокоен и Галя (так звали мою спасительницу) никому ничего не скажет.
После всех описанных процедур меня напоили тёплым питьём и немедленно уложили спать.
Глава 16
С утра Максимыч позвонил в контору и предупредил зама, что собирается съездить в Тверь, чтобы разузнать, куда вдруг запропастился Шапакин.
– Лёшка должен был связаться со мной ещё вчера, после возвращения! – озабоченно сообщил Маркелов в трубку и дал ряд указаний по неотложным делам.
Потом он потратил полчаса, чтобы выслушать меня.
– Как же тебе повезло! – пробормотал он, когда я окончил свою печальную повесть.
– Пожалуй, – уныло согласился я.
– Что ты намерен делать дальше? – Маркелов посмотрел на меня с плохо скрываемым любопытством.
Я не стал торопиться с ответом.
– Расследование придётся продолжить, – наконец, заговорил я, мучительно взвесив шансы. – Остановка на полпути опасна по многим причинам.
После этих слов Максимыч буквально взорвался.
– Какое расследование?! Какая, к чёрту, опасная остановка?!.. Лёша, ты представляешь, о чём говоришь?! – Маркелов сделал секундную паузу, чтобы набрать воздух в лёгкие, а затем продолжил с теми же яростными интонациями. – На протяжении двух суток ты дважды (!) едва не отдал Богу душу и после этого опять прёшь на рожон! Пожалуйста, не будь идиотом!
– Что ты предлагаешь? – холодно оборвал я его пламенный монолог.
Максимыч воспринял этот вопрос, как уступку с моей стороны.
– Что предлагаю? – уже спокойнее переспросил он. – Во-первых, ты на пару недель ляжешь в хорошую клинику, чтобы тебя подлечили костоправы. Во-вторых, минимум, на месяц уйдёшь в отпуск и, если потребуется, пробудешь в нём, хоть до Нового года. Среднюю зарплату на это время я тебе гарантирую!
– А как же Гнедин? – ехидно спросил я. – По-твоему, этот подонок должен остаться неприкосновенным?
– Почему, неприкосновенным? – возразил Максимыч. – Ты же сам говорил, что статья в «Вечёрке»
