Господи, да никто из нас в жизни не видел электрического света! Мы были просто ошарашены.
Повсюду царила фантастическая суета — здесь была масса магазинов, заполненных таким изобилием товаров, которое простому сельскому пареньку даже вообразить тяжело. А еще в городе имелось несколько гостиниц, в одной из которых недавно установили телефон, чтобы начальство рудника всегда могло связаться с проживающими. А еще здесь было собственное фотоателье, тоже как-то связанное с рудничным делом, но фотограф с готовностью фотографировал любого — причем мог сделать столько снимков, сколько человек мог позволить себе оплатить. Для нас это было настоящее открытие, мы сразу же сделали себе фотографии, чтобы отпраздновать прибытие в это райское место.
Еще в городе наличествовало три чайных дома, в них работали высококлассные гейши, и четыре обыкновенных борделя с красотками попроще. Мы обнаружили даже два театра, в которых выступали гастролирующие труппы. Я полагаю, население города составляло более сорока тысяч человек, причем это было очень густонаселенное место, поскольку все люди — шахтеры, чиновники, инженеры, торговцы и прочие — вместе со своими женщинами и детьми теснились на продолговатом клочке земли довольно скромного размера. Восторг ударил нам в голову как вино, мы были по-детски счастливы и надеялись, что навечно останемся в этом дивном месте.
Реальность оказалась мало похожей на райские кущи…
Не буду вдаваться в подробности, мало кто может представить себе работу шахтера, пока лично не побывает в шахте. Достаточно сказать, что породу отделяли от скального массива при помощи взрывов, а для взрывных работ постоянно применяли динамит. Каждый раз во время смены, на которую приходился взрыв, приходилось чувствовать себя не шахтером, а патроном в дуле пистолета. Взрывы вздымали тучи пыли, едкая пыль мгновенно набивалась в нос, становилось невозможно дышать!
Сначала меня поставили работать сортировщиком. Дали в руки такой чугунный прут, вроде длинной рейки, и научили отбивать от больших глыб медной руды куски пустой породы. Но я продолжал пугаться и вздрагивать при каждом взрыве динамита. Я отработал на шахте почти два года до того, как в 1907 произошел страшный, кровавый бунт, память о котором вечно будет терзать меня…
Все началось с обвала — в подземном тоннеле рухнул большой кусок кровли. Мне тогда здорово повезло, я оказался среди немногих счастливчиков, которым удалось выжить, хотя я был фактически заживо погребен. Меня так завалило породой, что я шевельнуться не мог, ног не чувствовал, а руки совсем занемели. Я лежал и думал — ну вот и все, конец…
Потом произошел еще один обвал, правда, не такой мощный, как первый. Но с кровли снова дождем посыпались мелкие камни, я только чудом не задохнулся от пыли и мелких осколков, заполнивших мой рот и нос, — это была настоящая пытка!
Навряд ли человеку под силу перенести такие страдания и выжить. Я тоже готовился безропотно принять смерть, но тут глубоко внутри меня вдруг стала подниматься какая-то неведомая сила. Эта сила заставляла меня бороться — чем хуже мне становилось, тем отчаяннее хотелось выжить! Черт, думал я, раз смерть такая страшная штука, то будь я проклят, если сдохну прямо сейчас! Я продолжал лежать под завалом, но исхитрился слегка пошевелить левой рукой, постепенно мне удалось освободить руку из-под завала, я смог дотянуться и очистить рот от набившейся пыли и шлака, смог вздохнуть полной грудью, набрал в легкие воздуха, сколько влезло, и закричал что было сил! Думаю, орать громче, чем я тогда, просто невозможно. Зато когда крик затих, я разобрал неподалеку человеческие голоса — ко мне с двух сторон приближались люди. И вот у моего изголовья опустилась шахтная лампа, надо мной склонился человек и спросил:
— С тобой все нормально?
— Какое, к черту, нормально? — выругался я.
— Ну, раз ты так заговорил, значит, помрешь еще не скоро! — заметил человек. — Полежи здесь еще самую малость, а мы пойдем поищем бедолаг, которых еще не успели утащить к себе злые духи…
И я остался лежать — а что еще я мог делать? Прошло уже много лет, но я до сих пор твердо уверен: не подними я крик, наверняка попал бы в число покойников! Но тогда я был просто до чертиков зол на весь мир и едва не свихнулся, ожидая, пока меня вытащат из-под завала.
Я провел в ожидании несколько мучительных часов, но наконец мои собратья по несчастью вернулись и полностью откопали меня! Правда, радости с того было мало — мы все по-прежнему оставались в подземном тоннеле, выход на поверхность был завален, и у нас не осталось никакой надежды самим выбраться наружу. В тот день под землей работала чертова уйма людей, и, когда обрушилась кровля, большинство погибло на месте, из всей смены уцелело не больше тридцати человек.
Среди спасшихся был помощник бригадира по имени Кихати, именно ему все мы обязаны жизнью. Он взялся руководить нашим отрядом — решал, когда использовать уцелевший аккумулятор, распределял ежедневный рацион воды, прокладывал маршрут по подземным тоннелям и строго следил, как исполняют его приказы…
Нас откопали только через два дня. Мы все уже успели распрощаться с жизнью и не чаяли, что нам удастся снова глотнуть свежего воздуха. Трудно передать, что испытываешь, когда тебя вынимают из могилы и позволяют снова дышать полной грудью, смотреть на небо над головой. Какое счастье знать, что ты спасен!
Рабочие, что вытащили нас из-под завала, тоже были рады, они и не надеялись обнаружить нас в таком относительно бодром состоянии. Мы рассказали, как случился завал и что произошло с нами в тоннеле, — и, конечно, вспомнили о погибших товарищах…
Решили, как водится, помянуть усопших, пойти да выпить по глоточку. На подземном руднике такая беда может случиться с любым рабочим! Мы стали костерить шахтную администрацию.
— Давайте пойдем в рудничное управление, — предложил кто-то, — пусть эти бездельники выставят нам выпивку на помин погибших!
— Правильно! Пусть ублюдки из администрации хоть такую малость для нас сделают, — стали кричать все разом. — Пора их расшевелить!
— Маловато будет! Пора им головы оторвать за такую работу!
Толпа росла на глазах, как в безветренную погоду растет облако дыма над фабричной трубой. Мы шагали к зданию рудничной администрации, и по дороге к нам присоединялось все больше и больше людей. В конце концов собралась огромная толпа и под предводительством нескольких смутьянов из шахтных рабочих ввалилась на площадь перед зданием администрации.
Здесь разгоряченная человеческая волна напоролась на препятствие — дюжина вооруженных охранников загородила вход:
— Хода нет! — пытались осадить толпу охранники. — Поворачивайте назад!
— Кем вы себя возомнили? Кто вы такие, чтобы указывать, кому и куда разворачиваться? — кричали им в ответ. — Прочь с дороги! Убирайтесь!
— Точно! Валите отсюда! Лизоблюды!
Крики раздавались со всех сторон, толпа напирала, полицейским пришлось сперва сделать шаг назад, потом стройная линия кордона неожиданно прорвалась и рассыпалась…
Обе стороны уже достаточно раззадорились и были готовы в любую минуту начать настоящую драку, и тут позади нас раздался мощный взрыв, в небо метнулись языки пламени. Я оглянулся и понял — кто-то из шахтных рабочих поджег динамитную шашку! Пока царило замешательство, Кихати побежал вперед, еще несколько человек метнулись следом, и я, конечно, тоже… Мы обогнули здание администрации и стали взбираться на стену, огораживавшую двор сзади, которую никто не охранял. По стене мы забрались на крышу склада с горючим.
— Ломайте крышу! — крикнул Кихати.
Мы наспех проделали дыры в проржавевших металлических листах и стали спрыгивать вниз. Скоро внутри склада оказалось человек десять. Кихати раздал нам связки динамитных шашек, банки с керосином, длинные фитили, потом расплескал остатки керосина по полу, вытолкал нас наружу и стал тянуть длинный фитиль:
— Идите, посмотрите, как сейчас шарахнет! Снесет и само здание, и городской совет, и половину домов в округе! Так что хватайте ноги в руки и бегите куда подальше…
Мы помчались кто куда, а он поджег фитиль. Через минуту у нас за спиной полыхнуло пламя и
