Охрана отомкнула один наручник, его сняли с моего запястья и зафиксировали, защелкнув на чугунной балке у самого пола.
— Пора взглянуть на его задницу, — хохотнул охранник, мне задрали кимоно до самой поясницы. Охранник приказал своим подручным связать мне ноги — веревку туго затянули на щиколотках и закрепили узел за другую чугунную балку. Теперь я стоял на коленях, упираясь руками в пол, совершенно беспомощный, и охранники могли изгаляться надо мной как угодно, а я даже шевельнуться не мог!
— Уродец, вся твоя спесь мигом испарится, когда мы тебя обработаем! У нас уже много лет не было таких скандальных заключенных! Теперь узнаешь, как поступают со смутьянами вроде тебя, пора вбить в тебя малость ума-разума!
Время тогда было жестокое, современному человеку даже представить тяжело, каким наказаниям подвергали заключенных в тюрьме. Издевательства полицейских на дознании выглядели забавами наивных любителей по сравнению с тем, что вытворяла с людьми тюремная охрана. Вот где работали настоящие профессионалы! Бояться охране было нечего — по отношению к заключенным действовали совсем другие законы. Помните, я говорил — полиция допрашивает
Поначалу мне было даже любопытно, чем меня собираются бить на этот раз, но скоро выяснилось, что мне предстоит порка резиновым шлангом — впечатляющая вещь, не меньше двух метров длиной! Избиение таким шлангом гораздо эффективнее, чем обыкновенными розгами или деревянной палкой. Резиновый шланг не просто вгрызается в тело, когда наносят сильный удар, он буквально разрывает кожу и выдирает куски плоти. Я живу уже очень долго, и в свое время мне пришлось испытать много боли — в самых разных ее проявлениях, — но я не припомню боли, которая была бы сильнее, чем побои резиновым шлангом. Наверное, вы видели кинофильмы со сценами, где хозяева порют рабов батогами? Так я вам скажу, невозможно даже представить, насколько это жуткая пытка, пока не прочувствуешь эту боль на собственной шкуре! Шланг взлетает вверх, со свистом рассекает воздух, уже от одного звука по коже прокатываются ледяные мурашки, а волосы встают дыбом!
Когда шланг опускается вниз, все тело обжигает такой болью, будто костный мозг рассыпается внутри костей, а содержимое черепной коробки от ужаса сворачивается в точку, да так, что в глазах на мгновение темнеет. Тюремные охранники настоящие эксперты — уж они-то знают, где на человеческом теле самые болезненные места! Когда вас секут поперек спины, конец шланга подворачивается, цепляется за живот и срывает тонкий слой кожи прямо как бритва, кровь начинает сочиться по всей поверхности раны. Но все равно, я считал, что стыдно поднимать шум из-за очередной порки, когда столько глаз уставилось на тебя сквозь решетки. Я сделал отчаянную попытку взять себя в руки и стал считать удары — насчитал пятнадцать, да потом уже не смог считать, в голове все замутилось от боли…
Что еще я мог сделать, чтобы не стонать и не вопить от боли? Когда я слышал ужасный свистящий звук и чувствовал особенное движение воздуха над своей спиной — это шланг заносили для удара — даже поры на моем теле захлопывались от предчувствия боли, меня всего передергивало и по спине расползались ледяные мурашки… А когда шланг опускался на тело, казалось, что он дробит кости в мелкое крошево. Я безжизненно обвис на чугунных балках, а свистящий звук — предвестник боли — снова и снова рассекал воздух. Даже звук падающих бомб, который наводил на людей ужас во время последней войны, ничто в сравнении с этим тихим зловещим свистом! Таким способом в тюрьме забили до смерти множество заключенных.
Думаю, меня спасло только то, что я был молодой, здоровый и крепкий парень. Наконец экзекуция закончилась, меня отвязали, но я, не то что шевелиться, едва дышать мог…
Израненное тело болело так, что я даже прилечь был не в состоянии — так и просидел до самого утра, неестественно выпрямив спину. В эдаком сидячем положении мне пришлось промучиться еще три дня, а потом боль понемногу отпустила, я снова мог лежать…
Наверное, прозвучит неожиданно, но у этого горького происшествия имелась и своя позитивная сторона! После жестокой экзекуции, которую мне пришлось претерпеть, заключенные стали относиться ко мне исключительно с большим уважением. Ведь я не издал под поркой ни единого крика, хотя боль была поистине адской! Даже тот гнусный горбун, который втянул меня в эту заваруху, подошел ко мне, смиренно склонив голову, и самым почтительным образом принес свои извинения — вот так!
ЧАСТЬ II
Вступление
Зимой мой почтенный пациент совсем расхворался и слег на несколько недель — с конца января до середины февраля он практически не вставал с постели. Его мучил постоянный кашель и легкий жар — я уже начал опасаться, что хроническая простуда осложнится пневмонией, если не предпринять радикальных медицинских мер. И в который раз предложил ему полечиться в стационаре. Я уговаривал почтенного лечь в больницу хотя бы ненадолго — до тех пор, пока не спадет жар. Но он опять категорически отказался, и даже стал успокаивать меня:
— Не переживайте, доктор! Я отлежусь, и все само пройдет. Мои недуги всегда рано или поздно проходят сами собой — главное этому не мешать…
А женщина, которая ухаживала за ним, только вздохнула:
— Его бесполезно уговаривать — если он что-то удумал, его не переубедить! — понизила голос и тихонько попросила меня: — Доктор, может быть, вы сможете заглядывать к нам почаще и присматривать за ним, если вас не затруднит.
Когда мой больной оказался привязан к койке, мне впервые выпал случай поговорить с его сожительницей. Женщину звали Хацуё, и она считалась женой моего пациента: второй, или третьей, или уж один Бог ведает которой по счету! Но достаточно было одного, даже случайного взгляда на нее, чтобы понять — эта дама провела большую часть жизни у барной стойки или за столиком ресторана.
Я посещал этот дом уже несколько месяцев — и каждый мой визит растягивался на долгие часы, но за все это время женщина ни разу не показалась мне на глаза, поэтому я решил, что мне придется иметь дело с очень замкнутым человеком, из той человеческой породы, про которую принято говорить “тяжелый характер”. Однако стоило нам познакомиться поближе, и я был приятно удивлен тем, какой милой и общительной она оказалась!
Во время моих частых визитов Хацуё подавала нам легкие закуски, например печенье с чаем, и шутливо замечала:
— Должна сказать, доктор, — у вас слишком много свободного времени! Если вы задумали каждый день ходить к нам и сидеть с моим ворчуном несколько часов подряд, то люди скоро начнут болтать, что я завела любовника!
Итак, я изо дня в день сидел на краешке кровати и слушал бесконечные рассказы старого якудзы. Иногда мне кажется, именно наши беседы помогли ему выкарабкаться и пойти на поправку — он начал подниматься с постели, потом ходить, и уже в середине февраля мы привычно устроились в гостиной, протянув ноги к жаркой печурке…
1. Морской карась
