Одновременно с ним – сопровождаемая звуками спускаемой воды – из санузла показалась Измайлова.
– О-о… как?! – удивился Рейндж. – Вернулась? Ну и резва ты, мать!
Он еще больше изумился, когда Измайлова вдруг пылко прильнула к нему и стала осыпать его быстрыми поцелуями.
– Сладенький мой… ты сегодня был неподражаем! – как-то уж чересчур громко произнесла она. Затем, обняв старшего товарища еще крепче, жарко зашептала ему в ухо: – Звонили от «Свояка»… дело плохо… готовится твой арест… и не забывай, что здесь повсюду… кроме туалета… стоят скрытые камеры и микрофоны…
Они слились в поцелуе, и сердца у них в унисон бешено колотились в груди…
Мокрушин уединился в туалете – подруга едва не втолкнула его туда, – развернул клочок бумаги, который сунула ему в ладонь Измайлова, и стал читать:
«Во дворе стоит тран-рт «инкв-в»! Но брать тебя, думаю, будут не здесь, а в конторе… или по дороге! «Соскочишь» на 3-м по счету свет-ре! Твои сотовые на прослухе! Таксофон – контак-й – «Швогер» – новые ЦУ! Для отмазки дашь мне в глаз! Импровиз-й!!! Твоя А.».
Порванную в клочья записку-предупреждение Рейндж спустил в унитаз. Когда он вышел из туалета, лицо его казалось совершенно безмятежным. Сполоснул руки в ванной, крикнул Измайловой, которая была на кухне, чтобы приготовила кофе и завтрак, – реплика была подана в общем-то для отмазки, для чужих ушей, если таковые сейчас прослушивают их конспиративную квартиру – а сам переместился в гостиную, где была сложена его одежда.
«Так-так!.. Вот, значит, из-за чего нас не потревожили прямо с ранья, как этого следовала ожидать! – промелькнуло у него в голове. – Эти курвы… особисты и прокурорские!.. что-то накопали-таки на меня! Или же стрелочником решили сделать? Но на какую тему – интересно бы знать?! Гм… Давай-ка, Рейндж, думай… шевели извилинами… пока тебя не взяли за одно место!..»
Он принялся в темпе одеваться: натянул брюки, надел черную водолазку, перепоясался поддерживающими ремнями…
Что за чертовщина вокруг него происходит в последние дни?! И действительно ли эти события связаны с последней по времени его служебной командировкой на Северный Кавказ?
Проверив «глок», Мокрушин сунул пистолет в замшевую кобуру, в отдельном кармашке которой имелась еще и запаска. Что дальше? Думай, Рейндж, думай… Раз от «Свояка», который приставил к нему на время рыжеволосую агентессу, прошел им наперед предупреждающий сигнальчик… то это означает, как минимум, две немаловажные вещи.
Первое: Шувалов, несмотря на свой высокий – очень высокий! – спецслужбистский статус, очевидно, не в силах сейчас официально воспрепятствовать задержанию одного из спецагентов людьми спецпрокурора.
Второе. Насколько Мокрушин разбирался в нюансах, спецпрокурор, курирующий по своей части их засекреченную структуру, – понятно, что у него имеется свой небольшой штат сотрудников, которых не то в шутку, не то вполне всерьез, уже успели окрестить инквизицией, – действует независимо от Генеральной и даже Военной прокуратуры РФ, подчиняясь напрямую либо самому Верховному, либо, учитывая занятость последнего, кому-то из числа его самых доверенных лиц, работающему, скорее всего, в кремлевской администрации. Если Шувалов счел нужным
И еще одна немаловажная мысль успела просквозить в голове у Рейнджа, пока он одевался и готовил себя к грядущему дню, который – это ясно уже сейчас – не обещает быть легким и безоблачным.
Спецпрокурор, конечно, вправе дать санкцию даже на то, чтобы его, Мокрушина, повязали прямо на конспиративной квартире. Или произвели задержание, когда он выйдет из подъезда. Но! Существует «совсекретная» инструкция, регламентирующая – в том числе – права и обязанности одной отдельно взятой категории сотрудников оперативных служб, выделенных в отдельную группу – старшие спецагенты (в данном случае, в эту категорию входит Измайлова) и федеральные агенты разряда «элита». Прочие же законы РФ, а также всяческие уставы, постановления, акты и прочие нормативные документы, включая те, что с грифом ДСП и «Сов. секретно!», распространяются на спецагентов постольку, поскольку те или иные требования законов не препятствуют выполнению ими тех задач, которые ставит перед ними руководство.
Спецагент, среди всего прочего, обязан защищать и собственную жизнь, имеющую, кстати говоря, вполне конкретное денежное выражение (сумма выплат в случае наступления страхового случая от миллиона у. е.). Мокрушин намедни продемонстрировал, что пока не намерен вводить родное государство в столь серьезные расходы – трупы, оставшиеся у его собственного подъезда на Братиславской, являются тому лучшим доказательством.
Конечно, он не такой конченый отмороз, чтобы валить каждого, кто попытается приблизиться к нему, бряцая парой наручников и с именем закона РФ на устах… но у прокурорских-то о нем наверняка сложилось совсем другое мнение!..
Мокрушин уже полностью экипировался, надел обувь и пиджак, когда вдруг ожил его служебный сотовый.
Рейндж сверился с экранчиком – звонил помощник Шувалова. «Может, ложная тревога? – успел подумать он, прежде чем в трубке прозвучал знакомый голос. – Дай-то бог…»
– Полста седьмой?
– Да, слушаю.
– Немедленно выезжайте в офис! Паркуйтесь возле подъезда номер три. Прикрепленную оставите в машине, вам же надлежит прибыть в кабинет три-три-шесть! Повторите!
Рейндж повторил все слово в слово.
– Никаких отклонений от маршрута, никаких контактов со сторонними лицами! Вам все ясно, Полста седьмой?
– Так точно.
– Тогда исполняйте!
– Есть!
Рейндж, сунув мобилу в карман, прошел на кухню. В аккурат к его появлению агентесса – спереди у нее был повязан фартук, как у образцовой домохозяйки, – приготовила омлет с ветчиной и зеленью и теперь раскладывала порции по тарелкам…
Рейндж почесал за ухом пса, который, судя по тому, как он сыто облизывался, только что умял свой собачий завтрак. Затем, криво усмехнувшись, сказал:
– Аннушка, опробуем твои кулинарные изыски в следующий раз. Только что позвонили от «Свояка» и потребовали срочно явиться в контору!..
Заперли дверь явки на все замки, вышли из подъезда, направились к своему «Гелентвагену». Анна определила пса – тот был в наморднике – на заднее сиденье. Потом сделала то, чего ранее не делала: укоротила поводок до минимума и зацепила специальный карабинчик в «ушке», которое располагалось в нижней части спинки водительского кресла…
Рейндж – он как бы дожидался, пока напарница пристроит собачку на ее место в салоне – остановился с другой стороны джипа. Неторопливо достал из кармана куртки красно-белую сигаретную пачку, сунул «мальборину» в краешек губ, прикуривая, быстро обшарил глазами двор… Гм… Парочка пожилых тетенек о чем-то своем судачат у соседнего подъезда… Какой-то мужичок в спортивных штанах и кожушке домкратит свою старую иномарку – видимо, собирается ставить зимнюю резину… Молодая женщина с детской коляской… Подросток с тяжелым ранцем за спиной… Все это типичное не то, все они – обычные граждане, не имеющие никакого отношения к тому зазеркалью, в котором обитают личности, подобные Мокрушину и его рыжеволосой спутнице…
Подозрение вызвал лишь припаркованный в противоположном углу двора темно-синий микроавтобус марки «Форд-транзит» – несколько больших размеров, нежели обычный «вэн», кажущийся еще выше и
