Торопить события не стал и предоставил выбирать ритм движения ему.
То, что меня изучают, окончательно стало ясно, когда я пошел в туалет.
Выходя из кабинки, заметил мелькнувший в дверном проеме плащ с приметным желтым
подкладом. Рванул следом, плюнув на мытье рук, и увидел спутника, выходящего в
зал. Решил не обозначать догадок и вернулся к раковине закончить моцион.
«Значит, меня ведут и глядят: нет ли еще каких дел или посторонних контактов, —
рассуждал я, — В общем-то грамотно…»
Вещи, уложенные на тележке, оказались под присмотром местного охранника, который
сейчас подобострастно улыбался моему спутнику.
— Такиси уже жидет, — сообщил провожатый, — Нада тарапися.
Через несколько минут вышли в зал, сообщающийся с улицей и напоминающий огромный
гараж, полный машин. Разноцветными букарашками заполняли они огромное
пространство перетекая в самом центре основных «артерий» и замирая по краям.
Утробное урчание и бубнеж сопровождали эту емкую картинку, а я вдруг увидел,
какая великая пустота будет здесь без этого многолико-изменяющегося тела.
Наш автомобильчик стоял в небольшом отстое.
Водитель кивнул и ловко переложил чемоданы из тележки в емкий багажник.
Решеток, отгораживающих водителя от пассажиров, не наблюдалось, хотя в начале
двухтысячных это явление было повсеместным.
Меня усадили впереди, и оказавшийся за моей спиной спутник произнес что-то
резкое по-китайски.
Водитель вырулил на трассу, и в это время завибрировал «Малыш». Я аккуратно
выудил его из кармана и прочел на экране: «Они знают друг друга и обсуждают
маршрут заезда за твоим грузом».
Маленький партнер оказался на высоте. В суете дня я и забыл про встроенный
переводчик.
«Смотри-ка освоился», — радовался я и поощрительно поцыкал пальцами по черному
корпусу. У меня даже на секунду появилось ощущение поездки в бронированном
автомобиле.
Сильно радовала установленная в Новосибирске функция, ведь пока я для сети лишь
помеха изолирующий чехол не потребуется.
К сожалению, мы не поехали мимо дворца Гун-Гун, хоть я и просил. Ответили, что
не по пути.
Водитель включил музыку, и мы понеслись объездными дорогами.
Виадуки и разъезды, обнесенные железным заграждением, сменяли друг друга.
Темнота не позволяла рассмотреть пейзажи за окном, и я стал понемногу засыпать.
Очнулся уже в Пекине.
Город готовился ко сну. Расцвечен был так, что, открыв глаза, я невольно
почувствовал себя героем мультфильма. Хитросплетения огоньков создавали
впечатление лежащих вдоль дороги драконов.
Водитель и спутник общались обрывочными фразами. Напрягся, ожидая сигнала от «Малыша»,
но тот молчал. Видимо, беседа нас не касалась.
Провожатый набрал номер на своем сотовом, и резко заговорил в трубку.
Завибрировал в кармане телефон. На экране значилось: «Возможно, тебя не хотят
везти в вокзал. Там, куда звонит человек, врачи, но про тебя пока не говорят».
Спокойствие улетучилось. «Этот ли человек должен был меня встречать», —
задумался я. Достал билеты и посмотрел на время.
— Усыпеваем, — прозвучал сзади спокойный голос, — Груза в больнице.
Успокоился, да и Колька не звонит — значит все в порядке. Да поезда час, так что
информация «Малыша» оказалась лишней.
Пункт назначения действительно напоминал стационар. Мы проехали пандус с
помаргивающими лампами и остановились возле стеклянных дверей напоминающих
приемное отделение.
Ждали несколько минут.
Сиреневый чемодан выкатили на тележке два санитара. В него можно было уложить
даже меня. Увидел такую махину и настроение испортилось — всегда ненавидел
таскаться с багажом...
«Усадили» гиганта на заднее сиденье, и для провожатого места почти не осталось.
Съехали с пандуса и снова унеслись в ночной город.
— Мы тебя погрузили в поезд, — заговорил спутник, — Никто не должен забрать
чемодана. В Гонконыге тебя встыретят. На, это твоя, — с этими словами он
протянул мне пистолет.
Машинально взял и, опустив руки ниже окон, выщелкнул обойму. Патроны стояли в
два ряда.
«Не меньше пятнадцати-двадцати штук», — определил для себя и, взвесив холодную
деталь в руке, вставил ее на место.
В стволе оказалось пусто, и я резким щелчком вогнал латунный цилиндрик в
патронник.
Поставил на предохранитель.
— Есыли в Гонконыге будета полисия, сразу не стрелять. Сыначала покажися это, —
с этими словами он передал мне ламинированную бумажку с иероглифом «свободный
проход», — Уберися подалише. Отдаши в Гонконыге тому, кто выстретит.
Все становилось на свои места. Подозрений у провожатого я не вызвал, хотя тот и
был настороже. Похоже, начиналась вторая стадия операции. Ощущение зависимости
от чужой воли немного давило, но зато появилась уверенность в успехе.
В поезд грузили, даже не дав прикоснуться к чемодану.
Провожатый с водителем разместили его в багажном отделении, находящемся в прямой
видимости от меня.
— Восьмися сясов, — ободряюще улыбнулся спутник, — Постараисся не спати. В
чемодани твоя жизиня.
Кивнул, но ничего говорить не стал, лишь улыбнулся и деловито похлопал себя по
карманам, как бы проверяя полученные пистолет и ламинированный пропуск триады.
Реакция произвела благоприятное впечатление на сопровождающего. На прощание он
взял меня за плечи и немного встряхнул.
— Иди садися, вот тибе табылетки, чтобы не сыпати. Иди, — с этими словами он
передал мне стандарт с иероглифами и, повернувшись, зашагал по перрону.
В вагон сразу не пошел. В голове крутилось несколько мыслей, и я достал из
кармана «Малыша». Необходимо было с ним переговорить, и я выудил из чемодана
трофейный чехол. Вытряхнул обратно потухший «вражеский» телефон и пошел на
перрон.
— Слышал? — спросил я «Малыша», прикладывая его для конспирации к уху.
«Да, — мерцал экран, — Сильно задумался. Сканировал новый чемодан. Там деньги и
взрывчатка. Немного. Еще за тобой следят в вагоне. Ему звонил твой человек из
самолета».
— Место или лицо засек?
«Нет».
После информации о скрытом провожатом долго разговаривать не стал.
Прибросив так и эдак, поставил «Малышу» задачу: если вдруг засну, отслеживать
вход в шкаф для багажа и при малейшей активности поднимать сигналом будильника.
