— Что такое? — Ведь с Митчеллом уже разобрались раз и навсегда.
— Мне все кажется, что его гибель связана с его расследованием.
— Почему?
— Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что в его смерти повинны колумбийские синдикаты.
— Такие догадки уже высказывались в прессе, — согласился Бретлоу.
— Чтобы удостовериться, что мы прикрыты, я попросил в последний раз проверить материалы, которые Митчелл собирал для Подкомитета по банковскому делу.
Это он зря, подумал Бретлоу; с Митчеллом надо было бы вести себя как с прокаженным, к которому нельзя прикасаться и после смерти. Однако так уж работал Майерскоф; а если бы он велел Майерскофу не лезть в это дело, тот мог бы задуматься, почему.
— Держи меня в курсе.
Он отпустил Майерскофа и пошел на совещание с ДЦР. Через час, когда он вернулся, Мэгги передала ему, что звонил Донахью. Он набрал номер Донахью на Холме и получил ответ, что сенатор на совещании, но перезвонит, как только сможет. Донахью позвонил десять минут спустя.
— Том, это Джек.
— Спасибо, что позвонил. Я хотел сказать, что очень сожалею насчет Митча. Извини, что не связался с тобой раньше.
Донахью получил уже много подобных звонков; когда погиб Зев Бартольски, он и сам звонил Бретлоу, чтобы выразить свои соболезнования.
— Спасибо за внимание.
— Если я могу быть чем-нибудь полезен… — начал Бретлоу.
— Конечно. Я собирался тебе позвонить. Думаю, нам надо встретиться.
Потому что я должен кое-чем поделиться с тобой, как с моим будущим ДЦР, понял Бретлоу.
— Когда?
— Лучше бы сегодня. — Потому что нынче последний рабочий день перед уик-эндом, а в понедельник будет День труда.
— Я закажу площадку для сквоша. Во сколько?
— Скажем, в три.
— Хорошо — если не выйдет, позвоню.
Он проглядел свое расписание, позвонил в Университетский клуб, а затем отменил все встречи, назначенные им на срок от двух сорока пяти до четырех пятнадцати.
Хазлам лег спать в четыре, проснулся в шесть и кое-как продремал до десяти. Едва он вышел из душа, как услышал сигнал домофона — это явился Джордан. Хазлам натянул тренировочный костюм и пошел на кухню. Вскоре Джордан присоединился к нему.
— Утечка информации шла через секретаршу из Комитета по финансам. Сегодня утром ей позвонили. — Джордан открыл холодильник и вынул оттуда апельсиновый сок. — Говорили, конечно, не в открытую, но смысл был ясен. Сегодня же она должна передать им материал. В то же время на том же месте, что бы это ни значило. Мои ребята следят за ней.
В Клубе было тихо, в раздевалке почти пусто — только они двое да дежурный.
— Как я уже говорил, я сожалею о Митче.
Донахью и Бретлоу переоделись и вышли на площадку.
— Начнем потихоньку.
— Давай.
Они закрыли дверь и принялись разминаться.
Так что Джек хочет сказать, думал Бретлоу; зачем он его позвал? Они провели на площадке пять минут и уже взмокли.
— Во вторник я выдвигаю свою кандидатуру, — сказал Донахью.
Значит, ко вторнику все должно быть закончено — мозг Бретлоу работал помимо его воли, почти автоматически. Если, конечно, он решится сделать это. Но ведь одна попытка уже была, так что какие могут быть сомнения?
— Где? — спросил он.
— В конференц-зале Рассел-билдинг.
— Отличное место выбрал.
Люди из команды Донахью уже приступили к работе с прессой — необходимо было оповестить репортеров и позаботиться о том, чтобы средства массовой информации отреагировали на событие должным образом. Поэтому интересоваться прочими деталями не стоило — зачем рисковать?
— Чудесные новости, дружище. — Бретлоу бросил ракетку, пересек площадку, пожал Донахью руку, затем обнял его. — Это будет исторический день.
— Пока все чисто.
Было пять часов, сенатские здания понемногу пустели. Хазлам сидел в кабинете Пирсона и слушал, что сообщает ему Джордан.
— Она одна. Кажется, встает из-за своего стола.
Радиопередатчик работал на малой мощности, чтобы его не засекли охранные детекторы.
— Она уже за компьютером Митча. — Это было определено благодаря изменению в системе доступа к содержимому сети.
— Снова встает. Собирает сумочку. Уходит.
Митч погиб, сказали ей сегодня утром по телефону.
Наверное, один из кокаиновых картелей — на них это похоже. Но надо еще раз заглянуть в собранные им материалы: может, удастся напасть на след преступников.
Она вышла из Дирксен-билдинг и направилась к Национальному музею авиации и космоса. Большинство здешних музеев закрывалось в пять, но этот работал до половины восьмого.
— Выходит.
Когда секретарша входила в здание, она держала в руке газету; вышла она уже без нее.
— Бежит.
Тот, кто взял газету, сел на метро, поехал по голубой линии в сторону «Ван-Дорн-стрит» и перешел на красную на «Метро-сентр». Сел в поезд. На станции «Шейди-гроув» дождался, пока двери не начали закрываться, и выпрыгнул в последний момент. Оглянулся, проверяя, нет ли за ним слежки.
Это не настоящий агент, подумала женщина на платформе: его явно не обучали, как избавиться от хвоста. Она замешалась в толпу и пошла вслед за ним к эскалатору.
По оранжевой линии до «Вьенны»; третье место от начала, левый ряд; «Вашингтон пост» аккуратно сложена, но заметно толще, чем надо.
— Передача состоялась.
«Росслин».
— Снова побежал. Сел в машину.
«Олдсмобил» свернул на шоссе номер 123 и поехал на запад.
Вечернее совещание в кабинете Донахью началось в девять; первым слово взял Джордан.
— Доносчицей была секретарша из Комитета по финансам. Сегодня утром ей позвонили, хотя мы не пытались проследить, откуда. Велели скопировать последние материалы, собранные Митчем. Она сделала это, когда остальные сотрудники ушли. Оставила передачу в Музее авиации и космоса. Тот, кто забрал ее, пытался замести следы, но ему это не удалось. В конце концов он сел в машину. За ним следили до самого конца.
— И куда он приехал?
— В Лэнгли.
Донахью не отреагировал.
