Проклятие Кеннеди

потому, что некоторые вещи нужно было прояснить поскорее, так как похитители могли позвонить уже во время разговора.

— Прежде чем вы начнете, позвольте мне сказать несколько слов. — Английский язык Умберто Бенини был безупречен, его тон непоколебим. — Потому что я отец Паоло, но еще важнее то, что я отец семейства и главный в этой компании. Поэтому мне решать, кто и когда будет говорить. — Паоло работал в «Банка дель Коммерчио Интернационале». Его главный офис в Милане, но он постоянно находился в разъездах. Синьор Росси — его коллега. — Жест рукой в сторону Росси, приглашающий того разъяснить детали.

— Паоло был в Цюрихе. Там у нас свое отделение. — Банкир поглядел на него сквозь сигаретный дым. — В тот день он вернулся из Лондона, где у нас тоже есть отделение, и наутро ему предстояло провести несколько встреч в Цюрихе.

Они уже начали неправильно, подумал Хазлам. Если похитители позвонят сейчас, они будут не готовы. А раз он сюда приехал, они должны быть готовы, ибо в этом и состоит его работа.

— Вечером того дня его отвезли в гостиницу, где он обычно останавливался. Он приехал туда около семи, пообедал в восемь тридцать и поднялся к себе в номер в десять. Последний раз его видели в одиннадцать. Наутро он не спустился к завтраку, и телохранители взломали дверь. Постель была не смята, все вещи остались нетронутыми.

— Сколько было телохранителей? — спросил Хазлам.

— Один с ним все время плюс его личный шофер; в Италии к ним обычно присоединялись еще двое.

Но ведь Бенини схватили не в Италии, тем не менее при нем также была целая армия охранников.

— Как похитители проникли к нему в номер?

— Мы не знаем.

— Говорите, последний раз его видели в одиннадцать?

— Примерно тогда в гостиницу прислали для него факс. Дежурный сказал ему об этом, и он попросил принести бумагу наверх. Посыльный помнит, что он передал ее в одиннадцать, плюс-минус пара минут.

Хазлам понял, что? сделали похитители и как они это сделали. Захвату предшествовали месяцы расчетов и планирования. Что было плохо, поскольку они наверняка обезопасили себя на все сто процентов, но и хорошо, ибо они знали правила игры.

— Вы проверили факс?

— Сейчас проверяют.

Хазлам кивнул.

— Как я уже говорил, мое имя Дэвид Хазлам. Я регулярно работаю на компании вроде той, чьи услуги предусматриваются в страховых полисах, которые выдает банк и которые покрывают киднеппинг. Я британский подданный, но живу в Вашингтоне. До этого я состоял в Специальной воздушно-десантной службе Британской армии.

Он чувствовал, что Умберто вот-вот вмешается опять; поэтому он должен был перейти к следующей части поскорее и вне плана, ибо тогда все будет в порядке, тогда даже Умберто начнет понимать, как именно должна вестись игра.

— Похитители уже дали о себе знать?

Отец побарабанил пальцами по столешнице из красного дерева.

— Нет.

— В таком случае первое, что нам следует сделать, — это подготовиться к их звонку. — Почему — этот вопрос был в их взглядах. — Потому что они могут позвонить даже во время нашей беседы.

Его портфель стоял на полу; он открыл его и вынул небольшой блокнот.

— Куда скорее всего будут звонить? — Вопрос был адресован Умберто Бенини.

— Думаю, что сюда.

— Кто в таком случае возьмет трубку?

— Я. — Это была жена.

Хазлам повернулся к ней.

— Человек, который позвонит вам, будет связным. Он не будет знать, где держат Паоло, не будет знать о нем вообще ничего. Не в его власти и принимать решения. Его дело передавать содержание разговоров главарю. Но связной важен — не только потому, что контакт происходит именно с ним, но и потому, что с его слов главарь будет представлять себе положение дел. Главное для первого звонка — это ни к чему себя не обязывать. Связной станет говорить вам определенные вещи. Он у нас. Если хотите получить его обратно, вам придется заплатить. От вашей реакции будет зависеть дальнейший ход переговоров. Поэтому важно, очень важно, — повторил он, — чтобы вы не сказали ничего такого, о чем впоследствии придется пожалеть. Мы составим для вас памятку.

Он взглянул на нее.

— Можно мне называть вас Франческой?

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Он написал на бумаге несколько фраз и передал ее через стол. Жена прочла записку и, в свою очередь, передала ее свекру.

ЗАБОТА О ПАОЛО

Жив ли он?

Хорошо ли с ним обращаются?

ДЕНЬГИ

Не могу даже думать о деньгах, пока не узнаю наверняка, что он жив.

В СЛУЧАЕ ДАВЛЕНИЯ

Больше не могу. У меня нет столько наличных.

Докажите, что он жив.

Умберто Бенини кивнул жене Паоло, но оставил бумагу перед собой.

— Синьор Сантори дал вам записывающее устройство? — спросил Хазлам.

— Оно уже установлено.

— Хорошо. — Он снова обернулся к жене. — Расскажите мне о Паоло.

— Мы женаты шестнадцать лет; он часто уезжает, поэтому девочки скучают по нему. Кроме этой квартиры, у нас вилла в Эмилии.

— А чем занимаетесь вы?

— Руковожу собственной дизайнерской фирмой.

— Так я и думал. — Он глянул на картину вокруг и заметил, что она в первый раз улыбнулась. — Расскажите мне о дочерях — где они сейчас?

— Они у бабушки, — сообщил Умберто.

— Вы когда-нибудь обсуждали с Паоло возможность похищения одного из вас, строили какие-нибудь планы? — Хазлам посмотрел на Франческу. — Думали о кодах?

— Нет. — Лицо ее снова изменилось, стало напряженным.

— Поставлена ли в известность полиция? Если нет, собираетесь ли вы подключать ее к делу?

Большинство семей, сталкивающихся с киднеппингом, предпочитали держать это в тайне от полиции. Отчасти потому, что итальянские законы запрещали выплату денег похитителям; поэтому, если полиция узнавала о похищении или начинала подозревать неладное, первым откликом государства было замораживание семейных фондов, чтобы родственники не могли заплатить выкуп. А отчасти и потому, что семьи, достаточно богатые для того, чтобы привлечь внимание похитителей, как правило, хотели скрыть размеры своего богатства.

— «Нет» на оба вопроса, — одновременно ответили Умберто и Росси.

— Отлично, вам решать. Однако вы должны отдавать себе отчет в том, что они могут пронюхать. — По крайней мере, это Италия, подумал он, по крайней мере, здесь не нужно опасаться Ортеги.