вовсе не Умберто с Росси; может, ему просто надоело заниматься похищениями и пора поискать другую гору.
Но что же будет с Паоло Бенини? И с его женой?
Спасибо, Дэйв, думала Франческа.
За стол, стулья и кофе в квартире со свободным телефоном. За то, что остановил совещание и дал Марко возможность налить мне коньяку. За то, что не упрекнул меня, хотя и понял, что я провалила разговор с Муссолини. Извини за то, что я не последовала твоему сценарию, за то, что позволила Умберто изменить его, за то, что прочла его версию, а не твою.
Но все равно ты сукин сын. Сначала ты заботишься обо мне вопреки всяким ожиданиям, а потом оскорбляешь меня, заявляя, что Паоло стоит не больше ста пятидесяти миллионов лир.
Так что же насчет Паоло? Она лежала в кровати и смотрела в потолок. Паоло ее муж, отец ее детей. Но во многих отношениях он — второй Умберто. Думает только о деньгах, весь поглощен работой; считает, что он хороший муж и отец, по его понятиям, даже идеальный муж и отец. А сам унижает ее почти так же, как это делают Умберто и Росси. И все-таки Паоло ее муж.
Может быть, Хазлам и прав: стоит предложить сразу слишком много — и похитители захотят еще больше, будут держать Паоло дольше, чтобы выкачать из них деньги. Но Умберто и Росси настаивали на своем. И в конце концов, как они сказали после ухода Хазлама, решать им, а не ему. Он сам это говорил.
Она снова испугалась, снова почувствовала одиночество. Ей хотелось, ей нужно было поговорить с кем-нибудь. Не со своими девочками, потому что для них она должна была оставаться матерью, спокойной и сильной, не выказывающей признаков раздражения или слабости. Не с Умберто, не с Росси, не с Марко. Страхи кружили над ней, точно стервятники: она видела их во тьме, слышала их в тишине ночи. Она словно вновь ждала у свободного телефона — нервы напряжены, душа и тело изнемогают. Ей не справиться с собой этой ночью — а значит, не справиться с собой и завтра. Но если она не справится с собой завтра, то Паоло погибнет. Она взяла телефон, набрала номер, услышала после третьего гудка голос Хазлама и едва не повесила трубку.
— Да.
Его голос был свеж, словно он и не спал, словно он ждал этого звонка.
— Это Франческа.
— Что случилось?
— Ничего, — сказала она. — Извините. Ничего особенного. — Она ждала, что он скажет: так зачем же звонить в два часа ночи? — Я просто вдруг испугалась… — Она слышала свой собственный голос. — Просто хотела с кем-нибудь поговорить. Извините, что разбудила вас. — Она уже собиралась дать отбой.
— Не вешайте трубку. — Она вновь услыхала его голос. — Если вы испугались, правильно сделали, что позвонили. — Так о чем же вы хотите поговорить, ждала она вопроса, чем я могу помочь. Она не знала, что хотела сказать, а потому молчала.
Как ваши дочери, спросил он, звонили? Когда у них дни рожденья, чем они любят заниматься? С девочками все хорошо, сказала она, все отлично: сегодня вечером она говорила с ними о летних каникулах.
Прошли пять, а то и десять минут.
— Спасибо.
— Теперь с вами все в порядке? — спросил он.
— Да. Теперь все в порядке.
Хазлам встал в семь, позавтракал в половине восьмого и просмотрел автомобильные объявления в «Коррьере делла сера», хотя и знал, что объявление Бенини не появится там раньше следующего дня. Раздел, посвященный купле-продаже автомобилей, всегда был излюбленным каналом связи при киднеппинге; были даже преступники, специализирующиеся на выискивании объявлений, которые давали семьи похищенных, — затем они находили их телефонные номера и вступали с ними в контакт, прикидываясь похитителями и получая выкуп, хотя отдать за него им было некого. Настоящие похитители звали таких бандитов шакалами.
Закончив проверку, он прочитал «Интернэшнл геральд трибюн». Убийства в Бонне все еще занимали первую полосу. Один из убитых, сообщалось в газете, был первым секретарем посольства США, а второй — одним из главным представителей ЦРУ в Европе.
Этим утром он провел три часа в библиотеке «Амброзиана», а после полудня — еще три на юге города. Вечером — бесплодный час в квартире на Виа-Вентура.
На следующее утро он встал в шесть, купил «Каррьере делла сера» и прочел ее за чашкой кофе. Объявление Бенини было во втором столбце автомобильного раздела; он проверил правильность текста, затем взялся за «Геральд трибюн».
Немецкие власти полагают, что убийство двух американцев в Бонне было ошибкой, сообщала газета. Согласно данным разведки, мишенью был некий промышленник, а американцев взорвали потому, что их автомобиль оказался таким же, как и у него.
Но тем не менее бедняги оставались мертвыми.
Франческа Бенини прочла газету перед завтраком. Даже несмотря на то, что она думала об этом всю ночь, объявление испугало ее. Она попыталась успокоиться и поняла, что не сможет. Не ходи сегодня на работу, подумала она, останься дома и жди. Нет, делай так, как велел Хазлам, решила она затем; иначе, когда надо будет вместе с Марко идти в квартиру со свободным телефоном, ты уже ни на что не будешь годиться.
День тянулся бесконечно, но она как-то умудрилась пережить его. Последние два телефонных разговора прошли удачно, постоянно напоминала она себе; сегодня будет легче, сегодня она просто назовет им цену. Это слово вызывало у нее отвращение, тошноту. Она заставила себя перестать думать об этом и сосредоточилась на беседе с одним клиентом и приеме заказа у другого. И все равно она ушла рано, сказав себе, что надо пройтись по магазинам, но отправившись прямиком на квартиру.
Хазлам видел, как она приехала.
Не делай ничего, могущего сорвать переговоры, решил он, ничего, что могли бы заметить наблюдатели бандитов. Просто оцени обстановку, попробуй понять, что происходит. Погляди, кто они. Если они здесь.
Виа-Вентура шла слегка под уклон — в первый раз наблюдения были общими, теперь они стали более конкретными. Широкие тротуары, окаймленные деревьями, дорогие магазины и ларьки. Скамьи, на которых мог бы сидеть хвост, и шестнадцать мест для парковки. Он убедился, что для наблюдения за домом годятся только стоянки с восьмой по тринадцатую, потом рассмотрел машины, занимающие эти места, запоминая детали по три сразу, потом поворачивая за угол и занося их в свой блокнот.
Красный «порше».
Голубая «ауди-80».
Желтая «феррари», старая модель.
Красная «альфа».
Черный «гольф», слегка потрепанный и потому вряд ли имеющий отношение к делу.
Синий «фиат-127» — скорее всего, тоже не то.
Без пятнадцати шесть у дома появилась БМВ Марко, две минуты спустя — «сааб» Умберто. Без десяти шесть подкатил «мерседес», оттуда вышел Росси, и машина уехала. Хазлам покинул Виа-Вентура, пробрался боковыми улочками и подошел к дому с противоположной стороны.
Не забудьте о памятке, сказал он Франческе в полседьмого, когда они с Марко уезжали. Сегодня все пройдет гладко, твердила себе Франческа, ожидая у свободного телефона; сегодня ей надо просто назвать им стартовую цену. Она взяла трубку на втором звонке.
— Добрый вечер, — голос Муссолини был твердым и немного жестким. — Я тебя слушаю.
