угрожающий характер, что циркуляром Главной военной прокуратуры от 23 апреля 1933 г. пришлось довольно строго ограничить аресты лиц начсостава и установить обязательную санкцию этих арестов военными прокурорами округов и главным военным прокурором11.
В директиве же от 20 мая 1933 г. право ареста было еще более сужено. Вместе с нею военным прокурорам и председателям военных трибуналов препровождалась инструкция СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 8 мая 1933 г. за № П 6028. Подписанная Сталиным и Молотовым – эта сугубо секретная тогда инструкция была адресована всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры. Судя по частично опубликованному за границей тексту этой инструкции, в ней делалась попытка обоснования «необходимости» репрессий в 1929–1932 гг., а также вывод о том, что «в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях», и подвергалась резкой критике развязанная по инициативе самих же Сталина и Молотова настоящая вакханалия всеобщих арестов. «В ЦК и СНК… – говорилось в директиве, – имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все кому не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. И неудивительно, что при таком разгуле практики арестов органы ОГПУ и особенно милиции теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: «Сначала арестовать, а потом разобраться»12. Так живописали сложившуюся в стране уже к маю 1933 г. ситуацию с арестами сами Сталин и Молотов. По-моему, картина получилась еще более впечатляющая, чем в процитированном выше письме академика И.П. Павлова. И это естественно: первое и второе лица в государстве имели гораздо большие информационные и всякие иные возможности познания истины.
Один из разделов этой, изданной наконец-то на 16-м году существования советской власти, инструкции назывался: «Об упорядочении производства арестов». В нем говорилось: «Воспретить производство арестов лицами, на то не уполномоченными по закону – председателями райисполкомов, районными и краевыми уполномоченными, председателями сельсоветов, председателями колхозов и колхозных объединений, секретарями ячеек и др. Аресты могут быть производимы только органами прокуратуры, ОГПУ или начальниками милиции. Следователи могут производить аресты только с предварительной санкции прокурора. Аресты, производимые начальником милиции, должны быть подтверждены или отменены районными уполномоченными ОГПУ или прокуратурой по принадлежности не позднее 48 часов после ареста»13.
Эта инструкция целиком и полностью распространялась на работу военно-следственных, военно- прокурорских и военно-судебных органов и должна была послужить основой для радикальной перестройки всей прокурорской и судебной работы в РККА. В указаниях Главной военной прокуратуры и Военной коллегии Верховного суда СССР по этому поводу говорилось: «…3. Запретить органам военной прокуратуры и военным трибуналам заключение под стражу в виде меры пресечения по всем делам, кроме дел о контрреволюционных преступлениях, о крупных хищениях и растратах, о шпионаже, о бандитизме и грабеже, о профессиональной спекуляции, о валютчиках, о фальшивомонетчиках, злостном хулиганстве и профессиональных рецидивистах, и по воинским преступлениям только о дезертирстве, кроме случаев добровольной явки, об организаторах групповых нарушений дисциплины – в особо важных случаях, о членовредительстве, о вооруженном сопротивлении и о нанесении физического оскорбления подчиненным начальнику…
…7. Военным прокурорам и представителям Военных трибуналов учесть, что Правительством дан жесткий лимит для содержания лиц, находящихся под стражей. Нормы для каждого округа будут сообщены дополнительно»14.
Таким образом, эти сугубо официальные документы убедительно доказывают, что массовые аресты по отношению к широким слоям народа, а также и к комначсоставу и красноармейцам РККА практиковались повсеместно и в первой половине 30-х годов. Вот как, по информации безымянного агента органов НКВД, оценивал сложившуюся в ноябре 1934 г. обстановку такой внимательный, с острым писательским зрением, наблюдатель, как Исаак Бабель: «Люди привыкают к арестам, как к погоде. Ужасает покорность партийцев и интеллигенции к мысли оказаться за решеткой. Все это – характерная черта государственного режима»15.
Новый взлет массовых арестов «по политическим мотивам» произошел в стране и в армии в связи с убийством С.М. Кирова (1 декабря 1934 г.). Если и раньше всех «подозрительных» хватали без особого разбора, то теперь тем более. Не в целях устранения, а в целях регулирования этого процесса высшие органы власти в стране издают по-своему уникальный документ. 17 июня 1935 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) принимают постановление № 1232/191 «О порядке производства арестов». Постановление это было подписано Молотовым и Сталиным. Вот лишь некоторые пункты из его постановляющей части.
«1. Во изменение инструкции от 8.05.1933 г. аресты по всем без исключения делам органы НКВД могут производить лишь с согласия соответствующего прокурора.
…3. Разрешение на аресты членов ЦИК Союза ССР и ЦИКов союзных республик дается лишь по получении органами прокуратуры и НКВД согласия председателя ЦИК Союза ССР и председателей ЦИКов союзных республик, по принадлежности.
Разрешение на аресты руководящих работников наркоматов Союза и союзных республик и приравненных к ним центральных учреждений (начальников управлений и заведующих отделами, управляющих трестами и их заместителей, директоров и заместителей директоров промышленных предприятий, совхозов и т. п.), а также состоящих на службе в различных учреждениях инженеров, агрономов, профессоров, врачей, руководителей ученых, учебных и научно-исследовательских учреждений даются по согласованию с соответствующими народными комиссарами.
4. Разрешения на арест членов и кандидатов ВКП (б) даются по согласованию с секретарями районных и областных комитетов ВКП (б), ЦК компартий, по принадлежности, а в отношении коммунистов, занимающих руководящие должности в наркоматах Союза и приравненных к ним центральных учреждениях, – по получении на то согласия председателя Комиссии партийного контроля.
5. Разрешения на аресты военнослужащих высшего, старшего и среднего начальствующего состава РККА даются по согласованию с наркомом обороны…»16
Закрепленный в этом постановлении Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) порядок ареста военнослужащих по формулировке несколько отличался от того, который совсем недавно был установлен приказом НКО № 006 от 3 февраля 1935 г.: «Санкция на арест начальствующего состава от командира взвода и выше, по требованию органов Наркомвнудела и Военной прокуратуры, может быть дана только с моего личного разрешения»17. Правда, в этом приказе были оговорены некоторые исключения. Здесь предусматривалось, что в исключительных случаях по требованию следственных органов и органов Наркомвнудела санкцию на арест лиц начсостава не выше 5-й категории (командир роты) мог дать и командующий войсками округа. В постановлении СНК и ЦК этой оговорки уже нет. Но вместо «личного разрешения» наркома здесь говорилось лишь о «согласовании» с наркомом. Через три месяца эта терминологическая разноголосица была устранена. В утвержденном ЦИК и СНК СССР 22 сентября 1935 г. «Положении о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА» совершенно четко (ст. 50-я) записано: «Ни один командир (начальник) от командира взвода и выше (и им соответствующие) не может быть подвергнут аресту следственными органами без особого разрешения народного комиссара обороны СССР»18. (В примечании оговаривалось, что эта статья не распространяется на производство арестов в дисциплинарном порядке, установленном Дисциплинарным уставом РККА.)
А в целом именно это совместное постановление СНК и ЦК от 17 июня 1935 г. «О порядке производства арестов» было основным государственным документом на сей счет. Оно фактически имело силу закона и действовало вплоть до его отмены 1 декабря 1938 г., т. е. весь период большого террора.
Страшной и трагически печальной была участь оклеветанных, опозоренных беззаконными арестами многих тысяч военнослужащих. Но на позор, унижение и расправу были обречены и ни в чем не повинные их семьи. 15 августа 1937 г. Ежов подписывает совершенно секретный «Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел Союза ССР № 00486», который начинался такими словами: «С получением настоящего приказа приступите к репрессированию жен изменников Родины, членов право-троцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами по первой
