1937. Трагедия Красной Армии

И.И. Гарькавый; корпусной комиссар М.Л. Хорош; комдивы Я.И. Зюзь-Яковенко, П.Б. Княгницкий, В.С. Коханский, В.С. Сидоренко, П.Л. Соколов-Соколовский, Н.М. Уваров; дивизионные комиссары В.Б. Зайцев, Ф.Я. Левензон, И.С. Нижечек, В.К. Озол, Я.Т. Царев, комбриги С.Ф.Тулин, В.И. Мернов, С.П. Обысов, П.Р. Потапенко, Д.М. Руденко, С.Г. Хорьков; бригадные комиссары Я.В. Русов, О.И. Спалвин; полковники П.Ф. Беляков, Н.П. Вишневецкий, В.Д. Достойнов, А.О. Индзер, А.К. Меднис, X.А. Пунга, Ф.М. Саленек, А.И. Шипунов; полковые комиссары М.А. Илюкович-Строковский, П.В. Мухин; военюрист 1-го ранга И.И. Трупчинский, военюрист 2-го ранга П.С. Коляда; майоры С.Ф. Назаров, И.Н. Попов; капитан К.И. Гот-Гарт; старший лейтенант И.И. Дамберг и мн. др.

Но ВКП(б) внешне блюла свою чистоту, прямо как Христова невеста. Она же не могла допустить, чтобы расстреливали людей, которые еще числятся в партии. И опять-таки вопреки партийному Уставу, заочно, до всякого судебного решения, по-быстрому и почти автоматически и, пожалуй, стопроцентно армейские партийные организации начали «изгонять скверну» – выкидывать из партии всех арестованных особыми отделами НКВД.

Первого июня 1937 г. обсуждалось персональное партийное дело только что арестованного начальника Автобронетанковых войск ОКДВА, члена ВКП(б) с 1917 г. сорокалетнего комдива С.И. Деревцова. В выступлениях коммунистов говорилось о том, что Деревцов был в молодости батраком, матросом, участвовал в штурме Зимнего дворца, за героизм на фронтах Гражданской войны награжден двумя орденами боевого Красного Знамени. Член ВКП(б) Соловьев сказал, что знал Деревцова с 1927 года, однако чего-либо отрицательного за ним не замечал. Было известно также, что за двадцать лет пребывания в партии Деревцов партвзысканиям не подвергался, в оппозициях и антипартийных группировках не участвовал. Выступавшие отмечали некоторые недочеты в его служебной работе, однако никаких фактов враждебной деятельности приведено не было. И тем не менее те же выступавшие, его вчерашние боевые товарищи в партийном строю, заявляли, что раз Деревцов арестован, надо его из партии исключить. И исключили³²². А 25 марта 1938 г. он был расстрелян в Хабаровске.

Член ВКП(б) с 1917 г. преподаватель Военной академии им. Фрунзе, комдив Г.С. Замилацкий был арестован 3 июня 1938 г. и ровно через неделю – 10 июня – его вчерашними сослуживцами он из партии был исключен в связи с арестом³²³. А в Чите действовали еще быстрее. Помощник командующего войсками ЗабВО по ВВС комдив И.И. Карклин был арестован 11 августа 1937 г., а уже 15 августа он был парторганизацией штаба и управления ЗабВО исключен из партии, в которой состоял с 1918 г., как разоблаченный, арестованный органами НКВД враг народа³²⁴. Насколько же однозначна логика того времени. Раз арестован – значит, разоблачен. А раз разоблачен – надо расстреливать, что и было исполнено 2 октября 1938 г.

Командующий военно-воздушными силами УрВО комдив А.Т. Кожевников был арестован 13 февраля 1938 г., а уже через шесть дней постановлением окружной парткомиссии УрВО исключен из рядов ВКП(б) ³²⁵. Командир Особой кавдивизии им. Сталина комдив Н.И. Точенов состоял членом ВКП(б) с 1919 г. За время командирской службы парторганизация зорко следила за каждым его шагом и спуску не давала. За период 1926–1933 гг. на него трижды налагались партвзыскания (за невыдержанность и грубость с подчиненными; за неправильный подбор кандидатов в авиашколу; за укрытие факта службы в 1916–1917 гг. рядовым в конно-жандармском дивизионе). Но время шло, уроки извлекались, взыскания снимались… А вот когда комдива Точенова 8 июня 1937 г. арестовали, тут уже было не до обычных взысканий. 11 июля 1937 г. он был исключен из рядов партии в связи с арестом органами НКВД³²⁶.

Вообще формула «исключен из партии в связи с арестом по настоящему делу» довольно часто встречается в надзорных производствах. Так сказано, например, о бывшем командире 39 сд ОКДВА, члене ВКП(б) с февраля 1917 г. комдиве Д.С. Фирсове³²⁷, а также в делах бывшего помощника командующего ОКДВА по материальному обеспечению, члена ВКП(б) с 1919 г. дивинтенданта Г.А. Дзызы³²⁸, бывшего члена Военного совета Уральского военного округа, члена ВКП(б) с 1918 г. дивизионного комиссара А.В. Тарутинского³²⁹, бывшего члена Военного совета Сибирского военного округа дивизионного комиссара Н.А. Юнга³³⁰ и многих других.

Исключение из партии арестованных органами НКВД проводилось сверхоперативно. Некоторые партийные комиссии чуть ли не в «социалистическое» соревнование вступали: кто быстрее исключит… Окружная парткомиссия Уральского военного округа исключила из партии командующего войсками округа комкора И.И. Гарькавого через шесть суток после его ареста³³¹, а парткомиссия Амурской военный флотилии сделала это с начальником политотдела флотилии дивизионным комиссаром В.С. Винокуровым уже через пять суток³³². Начальник Центрального аэроклуба СССР комбриг М.С. Дейч был исключен из партии через два дня после его ареста³³³. Абсолютный рекорд поставили в г. Куйбышеве, где арестованного 4 октября 1937 г. заместителя начальника политуправления ПриВО дивизионного комиссара М.П. Бартера сумели исключить из рядов ВКП(б) (в которой он состоял с 1917 г.) в тот же день. Ведь «НКВД никогда не ошибается».

Ритуальный механизм обязательного исключения из партии перед осуждением и расстрелом действовал безукоризненно, так, словно соборование православного перед кончиной. Из более чем двух тысяч изученных мною надзорных производств, только в одном – на осужденного 2 октября 1938 г. к расстрелу комдива М.Н. Шалимо мне попалась такая запись: «Данных об исключении из партии осужденного не имеется»³³⁴ (но партбилет-то был исправно отобран при аресте и у него).

Итак, армейские и флотские парторганизации, руководимые и направляемые военными комиссарами и целой сетью политических управлений и отделов, в подавляющем большинстве случаев бросили военных партийцев, попавших под подозрение Особых отделов. Хуже того, своими чуть ли не сплошными исключениями «неблагонадежных» из ВКП(б) партийные организации давали как бы «наводку» особистам: парторганизация РККА в целом не только не встала на защиту своих ложно обвиняемых сынов, но бросила их, обрекла на заключение в застенках НКВД, подобно тому как древних христиан кидали диким зверям на растерзание…³³⁵

Еще раз хочу заметить, что подобную ситуацию было бы неправомерно рассматривать как следствие выхода НКВД из-под контроля партии. Здесь надо различать далеко не одинаковые уровни в структуре партии: местные парторганизации, не говоря уже о рядовых коммунистах, и центральное руководство. Так вот, что касается партийного Центра, то из-под его повседневного наблюдения, надзора и полного контроля органы НКВД никогда и ни на минуту не выходили. Политбюро ЦК ВКП(б), и прежде всего такие его члены, как Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Андреев, неослабно контролировали каждый шаг НКВД. Именно они ставили наркомату генеральную задачу по осуществлению массового террора. И так же как они сами абсолютно не считались с волей и пожеланиями партийных низов, то позволили и органам НКВД действовать на местах подобным же образом. Сами же партийные низы, чувствуя свою беззащитность и обреченность, отдавали на заклание товарищей по партии и равнодушно ждали своего смертного часа…

Кто же сохранялся, кто «правил бал» в армейских парторганизациях? Прежде всего те, кто активно выявлял и исключал. Многие из них торжествовали временно. Они, быть может, и не подозревали, что и над их головами уже занесен топор, который и опускался в свой черед. Продолжали функционировать и те, которые, возможно, не зная об этом, следовали наставлению Эпикура: «Проживи незаметно». Это молчаливое большинство, покорно выполняющее любые пожелания вышестоящих, volens-nolens было соучастником погрома в парторганизации РККА.

Позорная роль армейских и флотских военных комиссаров, политорганов и парторганизаций в трагедии РККА в 1937–1938 гг. была сыграна и, собственно, закончена в ее первом акте – в процессе беззаконных массовых арестов безвинных военнослужащих с фактического согласия и даже одобрения комиссаров, политорганов, парторганизаций. Теперь, когда птичка оказалась в клетке, мнение партийных организаций уже никого не интересовало. И они – военные комиссары, политработники, парторганизации, как правило, ничего не знали, что творится с выданными ими вчерашними большевиками на предварительном следствии, в суде. Узнавали лишь, и то не всегда, что очередной «враг народа» уничтожен.

Последняя надежда оставалась на прокуроров, особенно военных. Уж они-то, казалось, на то и поставлены, чтобы строжайшим образом блюсти закон, не допускать безвинного ареста хотя бы одного человека. Прокурором Союза ССР в январе 1935 г. был назначен работавший до того прокурором РСФСР А.Я.