Загадка Отца Сонье

Да еще не просто следит, а – наивнимательнейшим образом!..

Рядом с кем волею судьбы ты оказался, деревенщина Диди?! Неужто вправду рядом с наследником несчастных королей Меровингов, с каким-то (как бишь?) мелхиседеком, с каким-то заплутавшимся в этом мире божеством, право, не иначе как божеством!..

..................................

…И опять чудится: в карете рядом со мною, но не на кожаном сидении, а на своем троне с высокой спинкой и узорами на подлокотниках, восседает пока еще облеченный в человеческую форму прах, цепко держит меня за плечо холодной, мертвой рукой и повторяет:

— Ты сказал. Ты сказал…

* * *

…Нет, был он все еще задумчив после беседы с кардиналом и ни слова он не проронил за всю дорогу, мой преподобный отец Беренжер. Лишь когда подъехали к самой гостинице, он произнес:

— Вот тебе твой франк, держи, Диди. Можешь пока, если есть желание, прогуляться по Парижу. Но к пяти часам… нет, пораньше даже, непременно возвращайся, ты мне еще сегодня вечером понадобишься.

Оказывается, на вечер мы ждем гостей, отец Беренжер устраивает прием, и мне предстоит помогать гостиничному лакею прислуживать им.

…Я снова прогуливался по этому новому, прекрасному Парижу, но теперь уже я не так пристально в него вглядывался, все вспоминал минувшую встречу с кардиналом, и слишком уж путаные мысли и непонятные слова, сбившись в кучу, кружились в голове. 'Деспозины', 'Меровинги', какие-то там… как их?.. 'мелхиседеки'…

'…Его Святейшество – наивнимательнейшим образом…'

Нет, божество! Конечно же, божество, никак иначе!..

* * *

И снова откуда-то:

— Ты сказал…

6

Я старик. Мне почти 100. Я пока что, хвала Господу, не утратил способности самостоятельно передвигаться, даже могу иногда выйти из дома.

Однако, считается, что за мной нужен постоянный пригляд. Что ж, наверно. Приглядеть – жив еще я или нет, смержу лишь девять десятых, как сейчас, или уже целиком, как некогда под завывание псов отец Беренжер, сидя на своем восточном троне.

И, как это ни удивительно, такая гляделка у меня, как у барина какого-нибудь, имеется. Причем гляделка совершенно бесплатная. Это моя соседка по лестничной площадке, некая семидесятипятилетняя Роза Вениаминовна, страстная франкоманка. Вся ее корысть заключается лишь в том, чтобы, зайдя, поболтать со мной на французском. Язык этот она неплохо выучила когда-то в детстве, находясь в Париже вместе со своим отцом-дипломатом, которого потом, уже здесь, в холодной России, как она говорит, on a fusille[17] (кстати, мне, находящемуся в этой самой холодной России едва ли не столько же, сколько она, и хлебнувшему поболе, чем она, много привычнее здешнее выражение 'поставили к стенке', 'пустили в расход' или, если желательно покороче, то просто 'шлепнули').

Впрочем, Розе Вениаминовне, после того, как ее отца-дипломата, беднягу, ont fusille, тоже пришлось кое-чего хлебнуть. О том, 'sur ces terreurs',[18]  частенько и говорим. Плюс иногда о другой нашей общей с нею беде – о rhumatisme.[19]  А поскольку обе эти темы для меня одинаково мало приятны, то я бы не сказал, что 'глядение' за мной вовсе уж бесплатное. Плата, правда, не особенно велика, но порой, видит Бог, весьма обременительна.

Но это так, к слову… А о чем бишь я?..

Да! Вот!.. Однажды, не так давно, она зазвала меня к себе на чашку чая. И тут на стенах ее комнатенки, отвратительно пропахшей, как и моя, противоревматическими мазями, я вдруг обнаружил фотографии, на которых были в том числе и лица, знакомые мне.

— Метерлинк? — указал я на одну из них.

Взглянула покровительственно, ибо когда-то, до выхода на a la retraite,[20]  была профессором французской филологии, а профессора всегда смотрят на тебя покровительственно, если ты вторгаешься в их вотчину:

— Vous avez lu les pieces de Maeterlinck?[21]

Пришлось объяснять, что les pieces de Maeterlinck я не читал по причине своей вообще не особой расположенности к чтению, и даже этих самых pieces не смотрел, поскольку большим театралом также не являюсь. Да просто-напросто я вживе видел этого самого Метерлинка. Только тут он у вас вполне степенный муж с усами, а в ту пору, когда я его видел, ему едва перевалило за двадцать, он совсем недавно (кажется, в Бельгии) окончил иезуитский колледж, и был он почти никому не известным начинающим поэтом с нежными, как у девицы, щеками и пушком на губах. И называли его тогда просто monsier Moris.[22]

Расширила блеклые глаза:

— Vous йtiez familiers avec le grand Maeterlinck? Vraiment?![23]

Ну да, именно! Если это только можно так назвать, то да, да, действительно, J'йtais familier avec lui.[24] И не с ним одним, между прочим. Вот это у вас на стене, коли мне память не изменяет, monsieur Stefan. Если быть точным, Стефан Малларме – так, кажется.

Вовсе потерялась:

— Oui, c'est surement lui! Mon Dieu, est-ce que vous йtiez familiers avec lui aussi? Ou seulement avec ses vers?[25]

Да при чем, при чем тут какие-то стихи? Стихов я и вовсе не люблю, мадам!

— Mais si vous ne lisiez pas ses vers, peut-etre ce monsieur, familier a vous, n'йcrivait pas autent les vers? Peut etre, c'est un tout a fait autre monsieur Mallarme?[26]

Как же! А 'Иродиаду', сии драматические фрагменты, кто же, в таком случае, не он, что ли, написал?.. Что, съели, мадам? Выходит – натурально тот самый господин Стефан Малларме, не так ли?.. Да нет, не читал я их, повторяю, не читал я этих фрагментов! И причину вам объяснил уже. А вот видеть этого самого Малларме – один раз, в самом деле, видел. Только в ту пору он был чуть помоложе, чем на вашей фотографии. Коли угодно – весьма приятный господин, большего сказать вам о нем, к сожалению, не могу.

А вот это – месье Клод, Клод Дебюсси; кажется, музыку начинал сочинять, в которой я уж и вовсе мало что понимаю. Тоже был в ту пору гораздо моложе. Да, да, мадам, всех их видел воочию, и нечего так пучить на меня глаза!

Вдруг прищурилась эдак хитренько:

— Permettez de demander – et quand aviez-vous le bonheur de voir ceux-ci?[27]

Когда?.. В самом деле, когда?.. Как огромен этот проделанный мною, уже почти замкнувшийся вековой круг! Но если переступить через эту единичку с двумя нуликами, то получится не так уж много – всего каких-нибудь тринадцать лет. Вперед или назад – какая разница?..

Кажется, эти 'treize ans'[28] нечаянно и сорвались у меня с языка – просто запутался в направлении.

Покачала головой, вздохнула понятливо.

— А Шекспира и Гомера вы случайно тогда же где-нибудь там не встречали?

Интересно, где это – там?.. В сумасшедшем доме, что ли? Ну да, приняла, верно, за умалишенного. Всего на какую-нибудь четверть моложе меня, но эту мою лишнюю четвертушку считает достаточной для полного умопомрачения. Нет, нет, глупая семидесятипятилетняя девчонка, с господами Шекспиром и Гомером я не был знаком, не пересеклись наши с ними круги! А вот с этими господами, что висят у вас поблекшими, как ваши глаза, фотографиями на стенах с облезлыми обоями, — с ними я знаком был, как бы вы не качали головой, не закатывали глаза и не прятали эту покровительственную улыбочку за краешками морщинистых губ. Неужели нельзя понять, выбрать нужное направление, когда твоя память беспрерывно