лопасти прекратили вращение. Внешний створ шлюза пополз вниз с ещё более громким скрежетом, подергиваясь в неравномерных рывках, но всё же закрылся полностью, и шлюзование началось. Воздух внутри камеры был заменен на обеззараживающую газовую смесь, после чего межсекционная перегородка шлюза распахнулась, пропуская отряд во вторую камеру. Там стояли минут пять, ожидая завершения процесса, но оборудование шлюза безмолвствовало.
— Электроника сдохла, — сделал вывод Ершов. — Или ещё что сломалось. Наждак, открывай вручную! Мы так до дня Возвращения тут простоим.
Штурмовик недолго повозился с консолью ручного управления, и внутренний створ шлюза бодро пополз вверх. Поднявшись метра на полтора, он издал громкий хруст, отчаянно вздрогнул и замер. Пришлось покидать шлюзовую секцию на полусогнутых, чтобы не задеть за застрявшую на полпути стальную плиту баллонной парой. За шлюзом, в помещении КПП, царил полнейший разгром. Все двери были распахнуты, стеклопластик окон покрыт трещинами и пулевыми отверстиями, мебель и электроника разбиты и разбросаны. Штурмовики немедленно разбились на группы и принялись осматривать грузовую стоянку и помещения персонала.
— Здесь необходимо взять пробы на биологическую безопасность, — подошла к Ершову Виолетта. — Будьте добры, достаньте немного воды из умывальников туалетных комнат КПП. Далее пробы необходимо брать в каждом секторе.
Инвазивный здоровяк кивнул, взял двоих бойцов и удалился. Остальные помогли ей разложить саквояж, дурацкий заедающий замок которого точно сведет её с ума рано или поздно. Результаты химического анализа озадачивали. Реакция прошла во всех без исключения образцах, и во всех пробирках индикаторы окрасились в светло-синий цвет. Виолетта даже подумала, что напутала с реактивами, и дважды продублировала анализ проб.
— Что-то не так, док? — поинтересовался Ершов, бросая взгляд на хмурую Виолетту, второй раз проделывающую с пробирками одни и те же манипуляции. — Без хорошего глотка забортного воздуха не обойтись?
— Что?! — опешила она. Шутки у штурмового взвода всё-таки слишком своеобразные! Она показала ему пробирку с пробой воды: — Однозначно, вирус здесь имеется везде. Но почему-то реактивы дают синий цвет вместо красного. Там, за Периметром, цвет был розовый, это хоть и не совсем согласуется с описанием, но не синий же! Не могу понять, в чем дело.
— Оно тебе надо, док? — пожал плечами инвазивный лейтенант. — Твоя задача определить, есть ли вирус, и взять пробы. Ты с ней справилась — вирус есть, пробы тоже. Дальше пусть дома эпидемиологический отдел разбирается. Наше дело пищевую органику искать. Пошли дальше, пока светло. Не нравится мне тут. Кругом старые пулевые отверстия, ржавые гильзы и пятна крови, но ни трупов, ни скелетов. И освещение еле живое, почти все лампы погорели, даром что энергосберегающие.
На улицах Центра оказалось немногим светлее. Грязный Периметр пропускал лишь часть солнечного света и, несмотря на очень солнечный день, вокруг царило освещение сродни дождливой осени. Штурмовой взвод выстроился в боевой порядок и двинулся вперед, ощетинившись автоматными стволами. Виолетта шла в кольце бойцов и со смешанными эмоциями разглядывала из-за затянутых в армейские скафандры спин безжизненные здания гермокорпусов. С одной стороны, Центр погиб очень давно, с другой — постепенно вырисовывающаяся картина последних часов жизни обреченных на смерть людей вызывала жуткие и страшные ощущения. Здесь царили паника, хаос и насилие, их следы отчетливо виднелись везде. Двери настежь, многие окна разбиты, некоторые вынесены вместе с рамами. Повсюду валяются предметы обихода, изорванное имущество, обрывки одежды. Местами на дороге попадались разбитые электрокары, перевернутые набок или уткнувшиеся в стены строений. Гермокорпуса испещрены пулями, всюду валяются стреляные гильзы. И по-прежнему нигде не было видно человеческих останков.
— Тут шла настоящая война, — инвазивный здоровяк поддел ногой кучку ржавых гильз, прикипевших друг к другу. — Они что, инфицированных расстреливали, что ли? Или наоборот?
— Это абсолютно исключено! — возразила Виолетта. — Согласно последним сообщениям, полученным из Новосибирского ЦСГР, эпидемия в первую очередь поражала двигательные центры и систему кровообращения человека. Инфицированные не могли ходить, у них поднималась высокая температура, под сорок один градус, сбить которую не удавалось. Первые жертвы эпидемии погибли именно вследствие фатального перегрева головного мозга. Ни стрелять, ни, тем более, ходить в таком состоянии они не могли.
— Остается только одно объяснение, — иронично хмыкнул Ершов. — Жители Новосибирского отметили начало эпидемии всеобщим праздничным салютом. Бармалей! — он вышел в эфир, вызывая старшего передовой группы. — Идем к правительственному сектору. Начальство спустило приказ в первую очередь проверить Центр Управления и спутниковую связь.
— Скажите, Виолетта, — поинтересовался Малевич, — как быстро вирус поражал людей?
— Согласно тем данным, что имеются в нашем распоряжении, инфицирование происходило очень быстро, в считаные минуты, — ответила она. — Но у болезни имелся инкубационный период порядка шести-восьми часов, который проходил незаметно, без каких-либо симптомов. А в чем дело, Леонид Львович?
— Просто любопытно, — пожал плечами тот. — Всё-таки из-за него погиб целый Центр, свыше полумиллиона человек. И мы сейчас находимся как раз в нем.
Отряд повернул на нужную улицу и двинулся дальше. Картина всеобщего хаоса вокруг не изменилась, и пробы, которые Виолетта брала по мере продвижения вглубь мертвого Центра, всё так же давали синий цвет химических индикаторов. До правительственного сектора дошли спустя час, там следов разрушений оказалось ещё больше.
— Сектор заблокировать не успели, — прозвучал в эфире доклад разведчиков. — Гермозатворы межсекторных перегородок не опускались. Ерш, вижу воронки, похоже, здесь выставляли мины. Есть обрывки скафандров и обломки гермошлемов со следами крови. Трупов или скелетов не наблюдаю.
Улица вдоль президентского гермокорпуса представляла собой сплошную свалку из разломанных вещей, россыпей измятых листов многоразовой бумаги и рваного тряпья. Но вход в крыло президентской администрации, в котором находился этаж Центра Управления, неожиданно оказался закрыт. Двое штурмовиков минуты полторы возились с панелью электронных замков, после чего один из них подошел к Ершову.
— Шлюз заблокирован изнутри, — сообщил боец. — Кто-то закрылся там в тот день, да так оттуда и не вышел. Надо взрывать, иначе внутрь никак не попадем. Но тогда шлюзу крышка. Если вдруг внутри безопасно, то занесем заразу.
— Тут всему крышка, — хмыкнул инвазивный лейтенант. — Мертвым плевать на вирус. Взрывай.
Заряд взрывчатки разнес кусок стены, скрывающий раздвижной механизм люковых створов, и штурмовики, немного покопавшись в обнажившихся механизмах, распечатали вход. Вопреки ожиданиям, внутри президентского крыла царил такой же разгром, как везде, с той лишь разницей, что местами сохранившееся освещение оказалось включенным, и им не пришлось ломать ноги при свете фонарей.
— Я ничего не понимаю, — заявила Виолетта Ершову, перешагивая через очередную гору выпотрошенной из шкафов документации вперемешку с обломками мебели. — Что здесь происходило? Этот Центр погиб за двое суток, как за такое время здесь всё перевернули вверх дном, а главное, зачем? И где останки умерших… если эпидемиологические команды свозили тела в какое-то конкретное место, то где оно? И разве это можно было осуществить в таком хаосе?
— Согласен, на двое суток это не похоже, — ответил здоровяк. — Посмотрим, может, в ЦУ найдется что-то интересное. Лестница вниз в соседнем сегменте.
До этажа ЦУ пришлось миновать ещё несколько захламленных уровней, но в целом спустились без особых проблем. На последнем этаже дальнейший путь отряду вновь преградил запертый люк. Значит, те, кто закрылись когда-то в президентском гермокорпусе, укрылись именно в Центре Управления…
Глухо громыхнул ставший уже привычным взрыв, и Виолетта вслед за штурмовиками прошла в курящийся дымком входной коридор ЦУ. Вокруг царил всё тот же бедлам, разве что пулевых отверстий вокруг стало заметно больше. В помещении главной пультовой никого не оказалось, но информационные стенды кое-где ещё светились неперегоревшими индикаторами. Ершов отправил бойцов осмотреть все помещения и остановился, разглядывая испещренный пулями сигнальный стенд со схемой Новосибирского
