юности все не идеальны. Главное — в зрелые годы не быть дураком. Все?все люди в юности наломали дров. Как там, у Пушкина: «Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел».
Потом история с Лили. В жизни это была ящерица, в книге — девушка. Причем родная сестра Веры (читай, жены кандидата в Президенты, Варвары Столяровой). Еще хуже… Пока до публики дойдет, что не было никакой сестры, что прототип Лили — обычная игуана!
Отвратительно и глупо все. Крайне неприятно!
Утром, чуть свет, Максим вызвал своего незаменимого помощника, Якова Березина.
— Вот что, Яков… Вроде мы обсуждали мое прошлое сколько раз, но… Какие?то мелочи я просто забыл. Не придавал значения. Все не просчитаешь! — Максим положил перед помощником книгу Марго. — Вот. Это история из моего прошлого. Причем лживая и вывернутая наизнанку. Но в этой истории много и реальных фактов, которые не пойдут мне на пользу. Не знаю, что конкретно придется сделать, но надо приложить все усилия, чтобы все это не стало известно публике…
И Максим подробно, не упуская мелочей, рассказал Березину о том эпизоде из своей юности. А Варе, о дворовой компании, о Рите Булгаковой и игуане по имени Лили…
— Максим Павлович, очень хорошо, что вы меня об этом предупредили, — выслушав, сдержанно произнес Березин. — Послезавтра намечен ваш визит в вашу старую школу, собираются прийти бывшие учителя, и бывшая директор, в частности, Юлия Аркадьевна… Мы пересмотрим план встречи. Никакой старой гвардии, никаких личных воспоминаний. Писательницу Булгакову, если она здесь, в городе, и близко к школе не подпустим. И на всех прочих встречах с избирателями станем следить, чтобы Булгаковой не было. В принципе, ничего особо страшного я в этом не вижу. Сколько вас ни пытались скомпрометировать, ничего не получилось. Вы эту Булгакову двадцать пять, или сколько там лет, не видели — ну, и не увидите.
— Было бы замечательно, — усмехнулся Максим.
— Да, вот еще что. Звонил ваш брат, хотел видеть вас.
— Что?то случилось?
— Он не говорит. Просит о личной встрече. Возможно, речь о вашей матери. Иван Павлович просит прийти вас сегодня, после двух. Утверждает, что ваша мама в этот момент будет у мануальщика…
— Интересно, — пробормотал Максим. — Что?то с маменькой, я чувствую. Надо зайти. Как, Яков, есть у меня «окно» сегодня?
— Ушла, — выглянув за угол, сообщил Иван.
— Она очень больна? — с тревогой спросила Рита. Мать Ивана (и Макса) со стороны не выглядела старухой. Вполне себе бодрая дама с жестким набеленным лицом, напоминающим издалека маску. Походка твердая и энергичная.
— Сосуды слабые. Постоянно ходит к неврологу и к мануальному терапевту. Но, думаю, ничего страшного. Было бы хуже, если б не лечилась. А так все под контролем… — Иван взял Риту под локоть, повлек за собой.
…Они вошли в квартиру. Рита была здесь когда?то, очень давно, во времена своей юности, и тоже в тот момент, когда Зои Викторовны не было дома. И Ивана…
Чисто, уютно, современная мебель.
— Вот, располагайся. Макс будет минут через пятнадцать. Он никогда не опаздывает. Ну все. Я пойду. Если что, звони.
— Спасибо, — с трудом произнесла Рита. Села в кресло посреди гостиной.
Хлопнула дверь — это ушел Иван.
— Сережа, Виталик, не надо меня сопровождать. Без этого… Мой дом родной как?никак.
— Максим Павлович!
— Не надо, я сказал. Ждите в машине.
Обычно Максим не роптал, позволял охранникам делать свое дело. Но в дом своего детства он с охраной не ходил. Пусть мамы сейчас там не было, но даже заочно Максим не хотел ее оскорблять. Между матерью и старшим сыном существовала особая, нежная и трепетная любовь…
Позвонил и одновременно, торопясь, открыл дверь своим ключом. «Только бы не плохие новости!»
— Иван, это я. Ты здесь?
Максим распахнул дверь в гостиную и вздрогнул. Там, в кресле, поджав ноги, сидела… Рита. «А где Иван? Он хотел поговорить со мной насчет мамы…» — чуть не вырвалось у Максима. Но он сразу же сообразил, что все подстроено. Придумано. Спланировано.
— Здрасти?здрасти… — задыхаясь, весело произнес Столяров. — Вот дурак, попался. Ванька все устроил?
— Да, — сказала Рита. — Я его попросила.
Она изменилась. И не изменилась одновременно. Ее голос — тот самый и новый.
— Что тебе от меня надо?
— Ничего. Просто хотела увидеть тебя.
Несколько мгновений Максим колебался — уйти, остаться… Остался. Откинул полы черного пальто, сел перед Ритой на стул — лицом к лицу.
Глаза. У нее все те же глаза — огромные, голубые, прозрачные… Пальцами она теребила ниточку жемчуга на шее, словно та ее душила.
— Рита, ты уже взрослая девочка, — строго произнес Максим. — Это смешно и глупо даже… Пора меня забыть.
Она протянула руку, осторожно коснулась его щеки.
— В конце концов, я недостоин такой любви. — Он отвел ее руку. — И такой ненависти…
— Я ничего не могу с собой поделать.
— А зачем написала о нас? Зачем?
— Ты читал? — Она широко открыла глаза.
— Читал. Ты мне можешь очень подгадить этим своим романом, — усмехнулся Максим. — Ох, Рита! Рита?Рита?Маргарита…
Он притянул ее за руку к себе на колени, обнял. «Если нас в этот момент снимают, то неплохой компромат…» Но он знал, что не снимают, поскольку знал Риту. Написать роман, а потом позволить сделать фривольные снимочки с тем, кого любит больше жизни… Несовместимо.
— Брось ее. Она плохая, — плачущим голосом произнесла Рита. — Брось ее!
Она говорила о Варе. О ком же еще!
— Ты либо так и не вышла из детства, либо впала в него, — засмеялся Максим. — «Брось ее!» — передразнил он. — Я с ней всю жизнь прожил. Больше двадцати лет. У нас трое детей. И я люблю ее, Рита.
— Неправда, — зло сказала она. — Любишь… Эту каменную бабу из скифских степей?.. Просто тебе с ней удобно.
— Удобно, да. — Он поцеловал ее в шею. Потом еще раз. Маленькая, легкая. Говорит о том, о чем говорить нельзя. Упрямая и капризная. Жадная. Полная страстей. Вся — как натянутая стрела. Огонь! Она все та же, его Рита… — А с тобой — нет. Ты бы мне жизни не дала. Ты бы мне ничего делать не дала, я бы все время с тобой как пришпиленный… А она дает мне свободу, понимаешь?
— Ты просто на длинном поводке, наивный.
— Рита, перестань, ты ее не знаешь…
Они поцеловались несколько раз — быстро, судорожно.
— Все. Сейчас я уйду, слышишь? — наконец строгим, непреклонным голосом произнес Максим. — И ты обещай мне, что больше не станешь искать со мной встреч. Обещай.
