— Ей двадцать.
— Двадцать лет! — с ужасом, с тоской произнесла Марго. Да, она знала, что у ее бывшего возлюбленного есть дети, что старшая дочка уже взрослая… Но до этого момента Марго воспринимала детей Макса как нечто абстрактное и была уверена, что никогда с ними не столкнется, и меньше всего ее волновали дети Макса… Но только сейчас она осознала, что его дети — это не абстракция. Это живые, самостоятельные, отдельные люди.
— Так как? Что мне ей сказать?
— Я с ней встречусь! — торопливо произнесла Марго. — Да?да. Знаешь, где? Скажи ей, что я буду ждать ее сегодня в том кафе, в котором мы с тобой сидели в первый раз, помнишь?
— Помню. Рита…
— Что?
— Рита, — настойчиво повторил Иван. Словно не мог не повторять ее имя — еще и еще… — Рита. Рита!
— Я столько лет любила твоего брата… Не тебя! Ты никогда мне этого не простишь. И я слишком много тебе рассказала! Слишком. Все эти гадкие подробности… С такой правдой мужчины не живут! — с отчаянием воскликнула Марго.
— Откуда ты знаешь… Не надо за меня решать, — возразил Иван. — Я тебя ждал. Я тебя столько лет ждал…
Марго пришла чуть раньше назначенного времени, села за столик у окна, под пальмой.
Женщина волновалась… Она и боялась этой встречи, и хотела ее. Взрослая дочь Макса!
— Здравствуйте.
Марго обернулась, обомлела — перед ней стояла молодая девушка, одетая очень просто — джинсы, трикотажная спортивная кофта… Светло?пепельные волосы увязаны в плотную косу, перекинутую на грудь. Свежее розовое личико без грамма косметики, соболиные брови. Соня была копией своей матери — Вари.
Марго когда?то видела в Интернете снимок всего семейства Столяровых и тогда еще отметила, что дети пошли в мать. Но не настолько же…
— Соня? Ох…
— Здравствуйте. Я Соня Столярова, да. А как мне вас называть? Марго?
Она оказалась серьезной, правильной девочкой. И нет, она была не похожа на Варю, сделала Марго новое открытие. Конечно, Соня внешне — копия своей матери, но эти живые, подвижные глаза…
— Да. Пусть Марго… — растерянно произнесла женщина.
— Я прочитала все ваши книги. И я… я очень рада, что встретилась с вами.
— И я рада. Что это? Я опять плачу? — Марго засмеялась, смахнула слезы. «Ну вот, это точно старость. Реву по поводу и без…» — Не обращай внимания, Соня.
Они сели за стол. Марго заказала себе кофе, и Соня — тоже.
— Я все знаю, — без предисловия начала девушка. — Про вас и папу. — Она уже не улыбалась и выглядела печальной.
— Знаешь? — Марго на время потеряла дар речи. Потом собралась: — Это было давно. Это было давно и неправда, — усмехнулась она. — Кто тебе рассказал?
— Никто. Я сама догадалась. Подслушала один разговор и поняла все. А потом, я же вашу книгу читала… Там все — как в жизни было? — взволнованно спросила Соня.
— Да нет же!
— Но все очень реально, узнаваемо… Город особенно! Героиня и, главное, герой — вылитый папа. И другие люди тоже! — растерялась Соня.
— Соня, художественный роман априори не может быть правдой, — строго произнесла Марго. — Очень много приходится менять в угоду сюжету. Какие?то моменты — да, они взяты из жизни… Но и они подверглись изменению, обработке… Для того чтобы читателю было интересно. На самом деле все происходило проще и… скучнее.
— А кто такая Лили? — с жадным любопытством спросила Соня. — Ее убили, а убийцу так и не нашли! У мамы правда убили сестру? У моей мамы была сестра, а я не знаю! Я всю голову сломала…
— Вот… я же говорила тебе — не ищи правды в романах! — нервно засмеялась Марго. — У твоей мамы не было никакой сестры. И вообще, Лили — не человек.
— А кто?! — Соболиные брови взлетели вверх, глаза широко открылись. Определенно, чем дальше, тем сильнее Соня нравилась Марго. Эта девушка не боялась быть естественной, она не воздвигала между собой и окружающим миром непроницаемую стену. Если Варя была закрытой, сдержанной, молчаливой, то Соня, ее дочь, являлась полной противоположностью своей матери.
А искренность и открытость в людях Марго ценила больше всего.
— Это была ящерица. Игуана.
— Игуана? О?о… У мамы в детстве была игуана, я на некоторых фото видела… Так это ее убили? А кто? А почему? Кому понадобилось убивать беззащитное животное?
Несколько секунд Марго медлила, потом произнесла решительно:
— Никто не знает. Это тайна. Может быть, сама игуана — случайно! — запуталась в пояске от платья героини.
— А в героини вы вывели себя?
— И да, и нет… Соня, ты мне не веришь… Это сложно объяснить, но даже если писатель пишет
— А что было на самом деле? Расскажите свою версию, пожалуйста! — умоляюще произнесла девушка. — Папа не расскажет, мама тем более. А меня эта тайна мучает ужасно! Дядю Ваню если спросить… нет, это было бы неделикатно. Ведь он… Ведь он любит вас. Он любит всю свою жизнь только вас.
У Марго задрожало все внутри, как только речь зашла об Иване.
— А я всю жизнь любила твоего отца. — Марго отпила из чашки уже начинающий остывать кофе. — Или это не любовь была, а что?то другое?.. Не знаю. Есть модное, пафосное словечко — незавершенный гештальт. Собственно, Сонечка, в писатели и идут в основном те, кто этими гештальтами и страдает. Потому что у умного, владеющего собой человека даже мысли такой не возникает — книгу написать. О чем писать, если и так он все знает, собой владеет, глупостей по?крупному не совершает.
— А я думала, что писатели — самые умные люди. И они пишут потому, что могут других людей научить жизни, — серьезно произнесла Соня.
— Сонечка, какой ты еще ребенок! — засмеялась Марго. — Ты не обижайся, я не со зла… По?настоящему умные люди своей жизнью довольны, и они самодостаточные. А писать и вообще творить заставляет не ум, а душа, сердце… Вот здесь когда ноет и свербит. — Марго указала себе на грудь.
— Но папу… вы уже не любите?
— Нет. Все прошло, — сказала, как отрубила, Марго.
Соня вздохнула, помолчала, храня на лице странное, напряженное выражение. Потом опять начала:
— Вера — это Варя? Моя мама? Она у вас какая?то не очень добрая получилась… Когда я в первый раз роман читала, я не знала, про кого он. Сочувствовала главной героине, возмущалась поведению ее возлюбленного… На Веру злилась. Жалела несчастную Лили… А теперь я знаю, про кого это. А Лили и вовсе не человек! И мне неприятно. Неприятно потому, что я никогда еще не видела своих родителей как мужчину и женщину. Они для меня всегда были папой и мамой. Честно говоря, я была даже уверена, что они — первые и единственные друг у друга. — Соня нахмурилась, чуть покраснела.
— Так и есть.
